Человек из пробирки
Шрифт:
По коридору шел Володя.
– Ну как?
– спросила его Лидочка и по его довольному лицу поняла, что все в порядке.
– Договорились. Рукопись опять отдадут Ермолаеву. Через две недели будет редсовет. Попросят, чтобы он прочел ее к этому времени. Ну что? сказал он, забирая со стола портфель.
– Пойдем поедим где-нибудь.
За обедом в кафе Володя с увлечением рассказывал Лидочке о главном редакторе "Природы и технологии" Васильеве - какой это доброжелательный и образованный человек и как быстро они нашли общий язык. Он, оказывается, тоже сибиряк, правда совсем из других мест, тоже имеет высшее
Лидочка была очень рада за Володю. Слава богу, хоть здесь повезло! Неприятное чувство, вызванное разговором со Стуловым, почти прошло. Она совсем бы забыла о нем, но смущала застрявшая в голове фраза о высоком окладе Володи, которую тот обронил. Ясно, он думает, что Володя главный инженер.
– А он знает, где ты работаешь?
– спросила Лидочка.
– Кто? Васильев?
– Нет, Стулов.
– А-а... Нет, конечно. Я им не говорил, куда уехал.
– Странно, - сказала Лидочка.
– Кажется, он принимает тебя за того... из Григорьевска.
Лидочка передала Володе содержание ее разговора со Стуловым.
Сообщение смутило Володю. Он задумался и стал серьезным.
– Интересно, откуда у него такая информация?
– пробормотал он.
– Может быть, где случайно встретил тезку? Он у тебя часто в столицу ездил?
– При мне только два раза.
– А может быть, просто слышал от общих знакомых... Мир тесен.
– И что же теперь?
– спросила встревоженная Лидочка.
– А ничего. Выкручусь как-нибудь, если что. Там, понимаешь, был один нюанс, Стулов ведь общался с тезкой, хотя и не знал, кто это. Думал, что я.
– Как общался?
– А вот так.
Лидочка услышала новые подробности истории с гомункулусом, о которых Володя и Гончаров не рассказывали ей в первый раз.
...Когда было уже окончательно решено, что двойникам надо разъезжаться, возникла одна проблема. Володе нужно было съездить в Григоръевск на завод "Металл" договориться насчет работы и жилья, а потом в Москву - сдать экзамены на биологический. В отпуске ему отказали, да месяца на все и не хватило бы. И тогда, посовещавшись, друзья решили пойти на риск - оставить на работе вместо Володи двойника. Тот к тому времени производил впечатление вполне нормального человека, только очень нудного и строгого, и обладал всем запасом профессиональных знаний своего оригинала.
Володе пришлось скрепя сердце изменить поведение.
Он стал суше с сотрудниками, говорил нарочито монотонным голосом и вообще разыгрывал из себя этакую оскорбленную неприступную личность. Премерзкая роль! Но иного выхода не было.
Через две недели Володя тайно уехал, а двойник, специально перед этим проинструктированпый, вышел вместо него на работу.
Подмена прошла блестяще - за два с лишним месяца никто не заметил ничего. Но она имела для Володи одно неожиданное и неприятное последствие. В день, когда он вышел на работу, к нему подошел Стулов и подал отпечатанный на машинке листок.
– Подписывай - и прямо секретарю директора. Она сама отошлет, - сказал он каким-то дружеским и даже интимным тоном.
Володя, чувствуя неладное, стал читать листок. Это было письмо в министерство от инженера В. С. Колесникова, в котором тот называл ошибочными свои прежние выступления против проекта автоматического
Нетрудно было догадаться, что в его отсутствие Стулову удалось договориться с двойником. Володя оказался в двусмысленном положении. Подписать такое письмо он не мог, не подписать вроде бы тоже. И тем не менее Володя отказался от подписи, чем привел Стулова в крайнее изумление. У них вышел серьезный разговор, Стулов очень разозлился на Володю. В тот же день вечером состоялся второй неприятный разговор с двойником. За прошедшее время двойник сильно переменился - вел себя подчеркнуто независимо, даже надменно, называл Стулова умным и энергичным человеком и никак не мог понять, почему Володю иьтересуют какие-то далекие последствия, когда вот они, цифры экономического эффекта - весомые и зримые.
Оказалось, что в отсутствие Володи приходило официальное отношение из министерства, в котором Колесников, Стулов и еще несколько ведущих специалистов приглашались в Москву для разговора по поводу проекта.
...Разговор в министерстве все-таки состоялся, было целое заседание, и Володя, уже уволившийся из "Нитрона", выступал на нем. Стулов и его легкомысленные покровители одержали все-таки победу, проект не был отменен. Тогда-то Володя и понял, что его аргументы нуждаются в более глубоком обосновании, и решил всерьез заняться этой работой...
Наступил последний день Лидочкиной командировки.
В этот день с утра они съездили на Павелецкий вокзал, положили ее чемодан в автоматическую камеру хранения, а оттуда на такси, чтобы не терять зря времени, поехали к Гончарову. Володя накануне вечером договорился с ним по телефону, а утром с Павелецкого позвонил еще раз.
Гончаров знал о Володиной стычке со Стуловым, подозрениях Лидочки, что они вдвоем собираются в Григорьевск, и ждал их у себя дома. "Обязательно приезжайте, - сказал он Володе, - покажу кое-что интересное для Лидии Ивановны".
– Кажется, я догадываюсь, что он покажет, - говорил Володя, сидя рядом с Лидочкой на заднем сиденье такси.
– Что?
– спросила Лидочка.
– Альбом с фотографиями "малыша". Мы ведь его снимали, как и положено любящим родителям. Сотни полторы кадров. Один другого интереснее.
– Представляю...
– Нет, представить это трудно, - усмехнулся Володя.
– Это надо увидеть. Так что готовься.
Машина стремительно мчалась по широкому Калининскому проспекту. Промелькнула за окном маленькая нарядная церквушка, притулившаяся к белому многоэтажному исполину, и пошли один за другим высотные домакнижки.
Лидочка вздохнула, глядя на мчавшиеся им навстречу машины. Что ждет их в Григорьевске? Удастся ли благополучно сделать все дела? Завтра воскресенье, он будет дома. Можно позвонить ему прямо с вокзала, а можно не звонить, сначала устроиться где-нибудь с Володей. Стоит ли говорить ему, что Володя тоже приехал? Пожалуй, не стоит. Неизвестно, как он к этому отнесется, еще выкинет что-нибудь. Ах, скорее бы все кончилось...
...Лидочка и Володя сидели на диване в небольшой скромно обставленной гостиной квартиры Гончарова, а хозяин, неторопливый, благодушный, в дешевеньких выцветших джинсах и тонком сером свитере, ходил из кухни в комнату, сервировал стол для чая.