Человек из Санкт-Петербурга
Шрифт:
Феликс выглянул из убежища. Детективов нигде не было видно.
Ребенок спросил:
– А он спит?
Феликс пошел прочь.
Выходя с рынка, он не заметил никого из своих преследователей.
Он двинулся в сторону Стрэнда.
Теперь он чувствовал себя почти в безопасности.
На Трафальгарской площади сел в омнибус.
«Я чуть не погиб, – неотвязно думал Уолден, – Я чуть не умер». Он сидел в люксе отеля, а рядом Томсон инструктировал своих подчиненных Кто-то подал Уолдену стакан бренди с содовой, и только тут он понял, что руки
Он попытался переключить внимание на Томсона. Полицейский явно преобразился: руки из карманов были вынуты, сидел он лишь на самом краешке стула, а интонация из неспешно ленивой стала резкой, рыкающей.
Слушая распоряжения Томсона, Уолден немного успокоился.
– Этот человек буквально проскочил у нас сквозь пальцы, – говорил Томсон.
– Второй раз этого не случится. Мы уже располагаем кое-какими сведениями о нем, и узнаем еще больше Нам известно, что он в 1985 году или даже раньше жил в Санкт-Петербурге, потому что леди Уолден помнит его. Знаем, что он был в Швейцарии, потому что чемодан, в котором он принес бомбу, швейцарского производства. И мы знаем, как он выглядит.
«Его лица мне не забыть», – пронеслось в голове Уолдена, и он крепко стиснул кулаки. Томсон тем временем продолжал.
– Уоттс, я хочу, чтобы ты со своими парнями прошвырнулся в Ист-Энд и немного потряс мошной. Этот человек, наверняка, из России, и, скорее всего, к тому же анархист и еврей, но полностью на это рассчитывать нельзя. Посмотрим, сможем ли мы разузнать его имя Если это удастся, телеграфируй в Цюрих и Санкт-Петербург и запроси о нем данные.
– Ричардс, начни работать над конвертом. Наверняка, продавец запомнил человека, который, видимо, купил только один такой конверт.
– Вуд, а ты займись бутылкой. Это винчестерская бутыль с притертой стеклянной пробкой. На днище марка производителя. Узнай, кому в Лондоне они поставляют такие бутыли. Пошли людей во все аптеки, пусть узнают, не помнит ли кто из аптекарей мужчину, соответствующего данному описанию. Безусловно, он покупал составные для взрывчатки в разных аптеках. Стоит нам обнаружить эти лавки, как мы будем знать, где именно в Лондоне искать этого человека.
На Уолдена все это произвело большое впечатление. Он и представления не имел, что убийца мог оставить столько следов. Он почувствовал себя немного лучше.
Томсон обратился к молодому человеку в фетровой шляпе и рубашке с мягким воротничком:
– Тейлор, а тебе предстоит самое важное занятие. Мы с лордом Уолденом видели убийцу лишь мельком, но леди Уолден рассмотрела его хорошо. Ты пойдешь с нами к ее светлости, и с ее и нашей помощью ты нарисуешь портрет этого парня. Сегодня же вечером надо его отпечатать, а завтра в полдень он должен быть во всех полицейских участках Лондона.
«Ну теперь уж, – подумал Уолден, – ему от нас не ускользнуть». Но тут он вспомнил, что точно так же думал и когда они устраивали засаду в номере отеля. Его вновь охватила дрожь.
Феликс взглянул на себя в зеркало. Постригся он очень коротко, на прусский манер, и тщательно выщипал брови, так, что они превратились в тонкие стрелы. Бриться
Внимательный взор сразу бы признал в нем того же самого человека, но небрежно брошенному взгляду он показался бы совершенно другой личностью. Он понимал, что ему придется покинуть дом Бриджет. Он ведь купил химикаты всего в одной-двух милях отсюда, и когда полиции станет известно, она начнет обыскивать каждый дом в округе. Рано или поздно доберутся и до этой улочки, и тогда кто-нибудь из соседей скажет:
– Я знаю его. Он занимает первый этаж у Бриджет.
Итак, он оказался в бегах. Это было унизительно и невыносимо. Он и раньше бывал в бегах, но всегда после того, как совершал убийство, а не перед этим.
Он сложил в кучку бритву, пару нижнего белья, приготовленный динамит и томик повестей Пушкина и все это завернул в узел, воспользовавшись чистой рубашкой. После этого он пошел в комнату Бриджет.
– Боже милостивый, Пресвятая дева Мария, что это ты сделал с бровями? – спросила она. – Ты ведь был довольно красивым мужчиной.
– Я должен уехать, – сказал он.
Она взглянула на его узел.
– Вижу, что у тебя за багаж.
– Если сюда нагрянет полиция, вам вовсе не нужно им лгать.
– Скажу, что выставила тебя вон, потому что заподозрила, что ты анархист.
– Прощайте, Бриджет.
– Сними-ка эти дурацкие очки и поцелуй меня.
Феликс поцеловал ее в щеку и вышел.
– Желаю удачи, парень! – крикнула она вдогонку. Он сел на велосипед и вот уже в третий раз после приезда в Лондон отправился на поиски жилища.
Ехал он медленно. Слабости от раны он уже не чувствовал, но подавленность от сознания провала не покидала его. Проехав северную часть Лондона и Сити, он пересек реку по Лондонскому мосту. Далее направился в северную часть города, миновав паб под названием «Слон и Замок». В районе Старого Кентского моста он присмотрел жалкого вида трущобы, где можно было задешево снять жилье и где при этом не задавалось никаких вопросов. Он взял комнату на пятом этаже многоквартирного дома, принадлежавшего, как скорбно объяснил смотритель, англиканской церкви. Здесь он не смог бы готовить взрывчатку: ни в комнате, ни в остальном здании воды не было – просто колонка, да отхожее место во дворе.
Комната была мрачной. В углу располагалась мышеловка с лампочкой, а единственное окошко прикрывалось листом газеты. Со стен отваливалась штукатурка, матрас вонял. Сторож, сутулый, полный человек, пришаркал в своих войлочных шлепанцах и, кашляя, проговорил:
– Если захотите починить окно, я могу достать стекло подешевле.
Феликс спросил:
– Где мне держать велосипед?
– На вашем бы месте я держал его здесь, наверху, иначе его обязательно стибрят.
Если втащить велосипед в комнату, то в ней останется лишь малюсенький проход от кровати к двери.