Человек из Санкт-Петербурга

Фоллетт Кен

– О, как это ужасно, – тихо проговорила Шарлотта. Не сознавая причины, она страшилась его последующих слов.

– Ты родилась через семь месяцев после их свадьбы. Видимо, он придавал этому обстоятельству большое значение.

Шарлотта непонимающе сдвинула брови.

– Ты знаешь, сколько времени нужно, чтобы выносить дитя?

– Нет.

– Обычно девять месяцев, но иногда и меньше.

Сердце Шарлотты бешено колотилось.

– Что вы хотите сказать?

– То, что, возможно, ты была зачата еще до свадьбы.

– Значит

ли это, что вы мой отец? – недоверчиво спросила Шарлотта.

– Есть и другие доказательства. Ты как две капли воды похожа на мою сестру Наташу.

В горле Шарлотты словно застрял комок, она с трудом произнесла:

– Так вы думаете, что вы, действительно, мой отец.

– Я уверен в этом.

– О, Боже. Закрыв лицо руками, Шарлотта невидящим взором устремилась ввысь. Ей казалось, что она пробуждается от сновидения, и никак не может понять, где сон, а где явь. Она подумала о папе, который не был ей отцом, подумала о матери, имевшей любовника, о Феликсе, ее друге, оказавшемся вдруг ее настоящим отцом...

– Неужели они даже в этом мне лгали? – промолвила она.

В голове у нее сейчас настолько все смешалось, что, попытайся она встать на ноги, она бы не устояла. У нее было такое чувство, будто все прежние известные ей карты оказались поддельными, и на самом деле она проживала в Бразилии; будто настоящим владельцем Уолденхолла был Причард, а лошади на их конюшне умели говорить, но не хотели показывать этого. Однако, открывшаяся ей реальность оказалась страшнее.

Она сказала:

– Если бы вы сообщили мне, что на самом деле я мальчик, просто мама всегда одевала меня в женскую одежду, я примерно чувствовала бы то, что чувствую сейчас.

«Мама и... Феликс?» – подумала она и вновь залилась краской.

Феликс взял ее за руку и стал гладить. Потом заговорил:

– Мне кажется, что вся та любовь и привязанность, которую обычно мужчина отдает жене и детям, у меня ушла на политику. Я должен попытаться заполучить Орлова даже, если это совершенно невозможно. Так отец пытается спасти своего тонущего ребенка даже, если сам он не умеет плавать.

Внезапно Шарлотта поняла, какое смятение вызывала она в Феликсе – дочь, которую он увидел только теперь. Ей стал понятен его странный, полный боли взгляд, который временами он бросал на нее.

– Несчастный вы человек, – проговорила она.

Он закусил губу.

– У тебя такое доброе сердце.

Она не поняла, почему он это сказал.

– Что же нам делать?

Глубоко вздохнув, он спросил:

– Ты могла бы провести меня в дом и спрятать там?

Она подумала секунду.

– Да, – ответила она.

Он уселся на лошадь позади нее. Лошадь дернула головой и фыркнула, словно обиженная тем, что ее заставляли везти двойной груз. Шарлотта пустила ее рысью. Какое-то время они ехали по верховой тропе, а затем свернули и углубились в лес Въехав в ворота, пересекли падок и очутились на узенькой дорожке. Дома Феликс пока не видел: он понял, что

Шарлотта специально делает круг, чтобы подъехать к дому с северной стороны.

Какая поразительная девушка! Такая сила характера. Ему хотелось думать, что это она унаследовала от него. Он был счастлив, что рассказал ей правду о ее происхождении. Он чувствовал, что пока еще она не совсем готова принять эту правду, но со временем обязательно примет. Она выслушала его, хотя от его слов привычный ее мир перевернулся вверх дном, и в ее реакции не было и налета истерии, столь свойственной ее матери.

С узкой дорожки они свернули в сад. Сквозь деревья Феликс смог различить крыши башенок Уолденхолла. Сад заканчивался стеной. Шарлотта слезла с лошади.

– Здесь вам лучше пойти рядом со мной. Тогда, если кто-нибудь выглянет в окно, вас будет трудно заметить.

Феликс спрыгнул с лошади. Пройдя вдоль стены, они завернули за угол.

– А что там за стеной? – спросил Феликс.

– Огород. Но сейчас лучше помолчать.

– Ты просто чудо, – прошептал Феликс, но она его не слышала. На другом углу они остановились. Феликс увидел какие-то невысокие строения и двор.

– Конюшни, – тихо произнесла Шарлотта. – Побудьте здесь минутку. Как только дам сигнал, идите за мной, да поскорее.

– И куда же мы пойдем?

– На крыши.

Въехав во двор, она сошла на землю и привязала поводья к металлическому брусу. Феликс видел, как она прошла весь дворик, глядя по сторонам, а затем вернулась и заглянула в конюшни.

Он услышал, как она проговорила:

– Привет, Питер.

Из конюшни вышел мальчик лет двенадцати и снял картуз.

– Доброе утро, миледи.

«Как же она избавится от него?» – подумал Феликс.

– А где Даниэль?

– Завтракает, миледи.

– Пойди позови его. Скажи, чтобы пришел расседлать Пятнашку.

– Я и сам могу это сделать, миледи.

– Нет, пусть это сделает Даниэль, – повелительно сказала Шарлотта. – Ну-ка, марш.

«Молодчина», – подумал Феликс.

Мальчишка убежал. Шарлотта обернулась к Феликсу и сделала ему знак. Он бросился к ней.

Она прыгнула на низкий железный ларь, затем взобралась на рифленую крышу амбара, а уже оттуда на покрытую шифером крышу одноэтажного каменного строения.

Феликс последовал за ней.

Они на четвереньках ползли по краю шиферной крыши, пока не уперлись в кирпичную стену, а затем поползли по скату к коньку крыши.

Феликс чувствовал себя слишком на виду и совершенно беззащитным. Шарлотта поднялась и заглянула в окошко в кирпичной стене.

– Что там такое? – прошептал Феликс.

– Спальня горничных. Но сейчас они внизу. Накрывают стол к завтраку.

Она взобралась на оконный карниз и встала там. Спальня находилась в мансарде, а щипец крыши располагался как раз над окном, образуя по обе стороны пологие скаты. Продвинувшись по подоконнику, Шарлотта перекинула ногу через край крыши.