Человек из тени
Шрифт:
— Холмистое возвышение… — повторил я. — Мне следует запомнить это выражение. Когда я был еще юнцом, мы просто говорили «сиськи». «Холмистое возвышение» — это звучит очень изящно.
Оливия взглянула на меня. Спустя секунду она рассмеялась.
Брейтвейт уже выходил, с медсестрой и своей чистой совестью. У меня тоже некогда была совесть, но я умудрился где-то ее утратить. В нашем деле совесть может разве только привести к беде.
17
— Вон там мост, — сказала Оливия. — Мы едем на остров?
Впереди открывалось уходящее вдаль шоссе. Я
— Какой смысл туда ездить набивать туфли песком, если никто нами не интересуется, — сказал я, выруливая так, чтобы можно было увидеть воду. — Конечно, Крох за нами, возможно, и следует, но что-то его намерения не просматриваются. Наверное теперь, когда вы снова в Пенсаколе, он предоставит вам больше свободы действий, полагая, что всегда сможет добраться до вас дома или у морской базы.
— Когда я ему понадоблюсь… — прошептала она. Ее слегка передернуло. — Когда ему велят меня убить. Я чувствую себя совершенно по-иному сейчас, зная, что существуют такие, как он.
— Да, — сказал я, — мы действуем на людей отрицательно. Мы — профессионалы. Иные женщины даже не желают с нами разговаривать.
— Я не имела в виду… — возразила было она.
— Я знаю, что вы имели в виду.
— Вы совсем не такой, как Крох.
— Бросьте, док, — сказал я. — Откуда вы знаете? Вы же никогда не разговаривали с Крохом, если не считать той весьма быстротечной встречи в вашем номере, когда он угрожал оружием и много болтал. Вы же, простите, не спали с ним. Черт подери! Он в обыденной жизни может оказаться отличным мужиком. Откуда вам знать?
— Это совсем не смешно, — настойчиво сказала она. — И вы просто валяете дурака, сравнивая себя с этой мордой, вы смехотворны.
— Это вы смешны, док. Вы пытаетесь совершить моральный выбор между человеком, который вам не нравится, и человеком, который вам нравится, если мне позволено так себе польстить. Но ведь оба мы заняты абсолютно одним делом.
После паузы она улыбнулась и ответила:
— Будь по-вашему. Я замужем за чудовищем без каких-либо смягчающих обстоятельств.
— Именно это и пытаюсь вам втолковать, — сказал я и посмотрел на огромный массив земли, поднимавшийся из воды по ту сторону моста. — Расскажите-ка поподробнее, как остров выглядит? Я его видел только из самолета.
Ей, как мне показалось, хотелось бы продолжить разговор на личной ноте, но она ответила:
— Это узкий остров, просто полоска песка, параллельная материку, на расстоянии мили от него или чуть больше. На западе, то есть справа, если сойти с моста, остров простирается всего на несколько миль. На том конце находится старый форт времен гражданской войны и несколько заброшенных бетонных площадок, где раньше размещалась артиллерия береговой обороны, относительно современная, но пушки убрали, кажется. Другой конец острова — это государственный парк. На востоке, слева от моста, — маленький поселок рядом с пляжем, а дальше, миль на тридцать, — ничего, кроме дороги и песчаных дюн. По другому мосту, вон там, можно вернуться на материк. Остров и дальше простирается на восток, я думаю, но там никогда бывать не доводилось.
— Вы нарисовали очень четкую и ясную картину, док.
— Мне так и положено, — сказала она. — Моя работа заключается в том, чтобы представлять все
Чуть погодя она заметила:
— Если мы здесь со всем справились, вернемся домой.
— Разумеется.
Я медленно проехал назад по городу. Новый район, где она жила, выглядел глянцево-чистым, как съемочная площадка до начала работы киногруппы, пока не утратила свежести.
— Поль, — обратилась Оливия ко мне, когда я выходил из машины.
— Да?
— Мне противно быть расчетливо-практичной, — сказала она, — но развод — как мы его осуществим?
— Это заботы юридического отдела.
Пожалуй, я не ожидал, что она поднимет этот вопрос сейчас, хотя почему бы и нет?
— Они знают свое дело, — сказал я. — Они докажут, что у нас совершенно несовместимые характеры или еще что-нибудь в этом роде. Идет?
— Не сердитесь, — сказала она, — я просто хочу знать.
— Кто сердится?
— Вы говорите таким раздраженным тоном, — она помедлила. — Не знаю, будет ли приятно вам, но могу сказать, что лично я несовместимости не ощущаю, — она быстро взглянула на меня и отвернулась. — Честное слово… Это, может быть, звучит слишком смело с моей стороны, но так надоело притворяться сдержанной и скромной. Пожелай вы обойтись без посредничества юридического отдела, дама совсем не против продолжения.
Захлопнув дверцы машины, я хотел было ответить, но Оливия покачала головой:
— Нет, помолчите, пожалуйста, не надо так на меня смотреть. Это не клятва в вечной любви, Поль. Я хочу сказать лишь, что человек вы весьма порядочный, несмотря на странное занятие. Может, вам захочется иметь свою тайную семейную базу, место, где вы могли бы отдохнуть между заданиями под чужим именем, вроде Коркорана, например. Что же касается меня, то первое и единственное любовное приключение завершилось печально, но остается работа, которой я действительно увлечена. Тем не менее мне… мне доставит удовольствие, то есть я не стану возражать, если время от времени вы будете появляться. Можно выработать вполне удобное для нас обоих соглашение, — она снова покачала головой, когда я попытался ее перебить. — Нет, не отвечайте сразу. Я просто хотела, чтобы вы приняли к сведению мое отношение к этому. Так или иначе, слышите, звонит телефон.
Я снова открыл было рот, но теперь и сам услышал трезвон через открытое окно. Я последовал за ней по дорожке к двери и подождал, пока она нашла ключ. Оливия быстро прошла к телефону. Я увидел, как она побледнела. Она посмотрела на меня, прикрыв рукой трубку:
— Это мужчина. Я… Я полагаю, что узнала голос. Он хочет говорить с мистером Хелмом, мистером Мэтью Хелмом. Это вы?
Я глубоко вздохнул. Весело играть в дом, пристанище и тому подобное, но человеку то и дело приходится сталкиваться лицом к лицу с реалиями жестокого мира.
— Да, — подтвердил я и взял трубку, — Коркоран слушает, — сказал я, — или Хелм, если вам так приятнее.
— Добрый вечер, Эрик, — раздался голос Кроха.
Я знал, что это он, хотя раньше и не слышал его голоса. Это показалось странным. Такое ощущение, будто мы старые знакомые.
— Так вы знаете и мое кодовое имя, — сказал я. — Браво!
— Меня зовут Крох, — сказал он. — Карл Крох. Но вы уже знаете. Девчонка должна была передать.
— Да, передала.
— Она сидит тут, — сказал Крох. — Мисс Антуанетта Вайль.