Человек, который был дьяконом
Шрифт:
– Какое мне дело до вас и до вашей веры!
– возмутился Григорий.
– Я, я православный! Я имел законное право на его место!
– Права надо брать в руки, а не надеяться, что они свалятся в рот, как манна небесная, - ответил ему Максим.
– Артур был с нами все эти пять дней, во всех наших ссорах, спорах и мордобоях. Он честно играл свою роль, и он её заслужил. А тебя где пять дней черти носили? 'Какое мне дело до вас и до вашей веры?' - спрашиваешь ты: отлично, просто отлично! Так и мы тебе говорим то же самое. Пошёл вон!
– Во-он!
– весело завопили участники,
– Спасибо, друзья!
– прочувствованно сказал Артур.
– Правильно я понял, что Вы решили не обедать, пока не найдём рекомендации по теме пятого дня?
– 'Hear, hear!' , как говорят в английском парламенте, - улыбаясь, ответил брат Евгений.
– Только... позвольте, а где же докладчица?
Все растерянно переглянулись: про докладчицу-то они и впрямь забыли.
– Я пойду её искать!
– первым вскочил Артур со своего места.
XXIX
Искать Лизу не пришлось долго: она сидела у себя в комнате на кровати, зябко закутавшись в покрывало. Артур осторожно сел напротив.
– Что такое, мой хороший?
– спросил он с сочувствием.
– Ничего, верней... Я кое-что обнаружила. Хочешь увидеть сам? Хорошо. Пойдём!
Взяв Артура за руку, Лиза вывела его из домика. Пройдя по гравийной дорожке, они вышли из открытых настежь ворот. (Охранника в будке не было.) Свернули и прошли вдоль забора, пока Артур не остановился как вкопанный, прошептав:
– Что это?
Стволы мощных оросительных установок бросали вверх на десять-пятнадцать метров струи воды. Достигнув верхней точки, вода рассыпалась на брызги и опускалась над хутором тем самым дождём, который зарядил в среду и с тех пор не прекращался.
– Я обошла: их много, по всему периметру, - пояснила Лиза.
– Понятно тебе теперь?
– Нет...
– Подумай хорошенько! Вспомни: зачем в актовом зале камеры?
– А там камеры?
– наморщил лоб Артур.
– Ах, ну да: такая чёрная полусфера под потолком. Никогда не задумывался, верней, думал, что это пожарная сигнализация... Для безопасности, наверное...
– Для безопасности! Ах, мой милый, наивный человек! И в столовой - для безопасности? И в храме - тоже?
– Ничего не понимаю!
– признался он.
– Я тоже не сразу поняла. Теперь вспомни, пожалуйста, понедельник и место, куда нас привезли. Разве это было похоже на храм, или семинарию, или монастырское подворье? Это не православный семинар, Артур! И патриархия к нему никакого отношения не имеет! Это... это какое-то гнусное реалити-шоу 'За стеклом', организованное некими... упырями для того, чтобы им туже набить свой карман! Сейчас какой-нибудь толстобрюхий продюсер смотрит на ребят и потирает свои ручонки! Боже мой!
– неожиданно всхлипнула она.
– Как стыдно!
– Почему - стыдно?
– А вдруг и в каждом номере камеры? Да, да, наверняка так! Это значит, что и вчера тоже...
Артур густо покраснел.
– Как это отвратительно!
– продолжала тихо всхлипывать Лиза.
–
– Милая моя, мы ни в чём не виноваты и нам нечего стыдиться!
– горячо возразил Артур.
– Мы вернёмся невозмутимые и торжествующие, потому что теперь мы знаем их секрет. Разобьём их чёртовы камеры, если хочешь!
Лиза помотала головой:
– Нет, нет, не буду я ничего бить и ломать. И участвовать ни в чём не буду, и... миленький мой, прошу тебя: оставь меня одну на несколько часов! Мне нужно это пережить и продолжить жить дальше, пусть даже без всякого торжества и невозмутимости, о которых ты говоришь. Хорошо?
XXX
Вернувшись на хутор, Артур обнаружил, что все его коллеги (кроме Лизы) собрались в столовой. Верней, писатель и монах прибирались в самой столовой, восстанавливая порядок после разгрома, а Олег с Максимом на кухне чистили картошку. Кое-какие запасы продуктов сыскались, правда, не в изобилии и без разносолов, конечно. После ухода всех помощников, перед лицом уже произошедшего и новых возможных угроз волей-неволей приходилось устанавливать 'военное управление', при котором вперёд действительно выдвинулся Вторник (Артур пропустил, как и когда это случилось): именно Олег назначал теперь дежурных по кухне и выписывал прочие наряды. Одним из распоряжений нового 'коменданта' было, между прочим, запереть ворота и калитку: Артур с Лизой едва успели вернуться с их грустной прогулки.
Обед (варёная картошка с растительным маслом) поспел наконец. За столом участники, не сговариваясь, принялись высказывать вслух накопившееся возмущение:
– Так невозможно жить! Отчего нас бросили на произвол судьбы?
– Свинство какое-то, честное слово!
– Архиерейскому собору вообще нужны наши рекомендации или нет?
– Кто там у них, интересно, работает в Молодёжном отделе? Верней, служит? Руки бы повыдёргивал этим людям!
– Связи нет, света нет, скоро и воду отключат! Мы звери, что ли, чтобы жить в таких условиях?
– Воистину, братья, это мы звери и есть, те самые, которых в пятый день произвёл Господь.
– Очень смешно, брат Евгений! Я похож на зверя?
– Конечно, похож, Максим Петрович, уж если отец дьякон Вам грозился поотшибать Ваши ветвистые рога.
– Дурак Вы, Сергей Николаевич! А ещё писатель, тоже мне.
– Да: забросили нас здесь, оставили...
– Элои, элои, лама савахфани!
– Это что такое? Что ещё за лама?
– Лама - это животное, которое умеет плеваться.
– Плеваться! Я сейчас сам начну плеваться!
– Хватит уже орать! Кто будет плеваться - того назначу в наряд по кухне вне очереди!
– пригрозил Олег.
'Сказать им или не сказать об открытии Лизы?
– грустно размышлял Артур.
– Пожалуй, всё же не ст'oит. И без того мы почти уподобились зоопарку. А что начнётся, если они узнают!..'
К концу обеда он положил в чистую тарелку оставшиеся три картофелины и пошёл с ними к выходу.
– Куда?
– поразился Олег.
– Лиза сидит голодная, - стыдливо пробормотал Артур.