Человек, который умер смеясь

Хэндлер Дэвид

— Честно говоря, я даже не знаю.

Она помолчала секунду.

— Что не так?

— А почему ты думаешь, что что-то не так?

Она не снизошла до ответа.

— Я, кажется, втянулся, — сказал я. — Не уверен, что это хорошо. Я и так в невнятном положении — я не репортер, не психиатр, не друг. Подходящего слова для моей роли нет — во всяком случае, приличного.

— Расслабься, Хоги.

— Ты советуешь мне расслабиться?

— Ну да. Ты всегда сам себя слишком строго контролируешь. Именно в этом твоя проблема.

—

А, вот оно что.

— Вживайся в роль и просто получай удовольствие.

— Тут слишком мрачные дела творятся, не до удовольствий. — Я рассказал ей о том, что произошло и как себя вел Санни.

— Он прав, что не слишком переживает насчет психов, — сказала Мерили спокойно. — Я тоже так делаю. Скажи мне, милый, не начал ли ты роман?

— Ничего я не начал.

— Очень жаль. Погоди, кто-то стучится в дверь. Не вешай трубку.

Она отложила трубку. До меня донеслись голоса, потом звук закрывающейся двери в номере Мерили. Потом она вернулась.

— Это роль на завтра принесли… боже мой, я буду в грязи. Тут на улице минус двадцать четыре, откуда грязь возьмется?

— Ну, если налить побольше горячей воды…

— Просто потрясающе. Ладно, давай заканчивать. Мне завтра вставать в полшестого, а надо еще выучить то, что мне сейчас принесли.

— Не забудь принять шиповник.

— Обещаю.

— Мерили… а ты когда-нибудь скучаешь по нам с тобой?

— Я стараюсь не думать о нас с тобой. Мне от этого грустно, а я не люблю, когда грустно.

Мы оба помолчали.

— Но было феерично, правда? — сказала она.

— Очень феерично.

— Хоги?

— Что?

— Лулу будет три. И она Дева.

Я повесил трубку, но так и остался лежать на гостиничной кровати, мрачно глядя на датчик дыма на потолке.

В дверь постучали. Это был коридорный, и он принес бутылку «Дом Периньон» в ведерке со льдом.

— Я этого не заказывал, — сказал я.

— С наилучшими пожеланиями от почитателя, сэр, — сказал он и поставил ведерко на комод.

К шампанскому прилагалась записка. Ну конечно. В ней было написано: «Люблю сложные задачи. В.»

— Мне открыть бутылку, сэр?

— Отличная мысль, конечно, открывайте.

Глядя в зеркало над комодом, я налил себе бокал и поднял тост за Ванду. Удивительно, но я даже слегка улыбался. Ванда была права — так гораздо интереснее.

Благодаря шампанскому у меня хватило мужества посмотреть конкурс Санни по телевизору, пока я одевался.

Он был в смокинге и рубашке гофре, маска профессионального артиста прочно сидела на своем месте. В свете прожекторов Санни выглядел как дома — загорелый, расслабленный, прекрасно себя контролирующий. Он болтал с мисс Тропикана, крупной девицей, рыжие волосы которой были залиты лаком. Она только что получила приз в категории «Талант» за пародию на комедийную актрису Кэрол Бернетт.

— Скажи мне правду, милая, — произнес Санни. — Ты когда-нибудь думала, что окажешься вот здесь сегодня?

— Никогда, мистер Дэй, — искренне

ответила она.

Санни на секунду помрачнел. Я был уверен, что он сейчас скажет: «Да и я тоже». Но он промолчал, улыбнулся и произнес: «Удачи в общем конкурсе, милая». Маска соскользнула, но удержалась. Надо было знать Санни, чтобы заметить, что произошло.

Я надел плотную белую рубашку, фуляровый галстук из бордового шелка, кремовые брюки со складкой и двубортный темно-синий блейзер.

Оркестр громко заиграл Uptown Girl Билли Джоэла. Санни по очереди представлял каждую танцовщицу, она выходила к краю подиума, одетая в бикини и туфли на каблуке, останавливалась, улыбалась, упирала руки в бедра, поворачивалась и уходила. Поистине, силикон творит чудеса.

Я попрыскался «Флорисом» и пошел в казино.

Вокруг столов уже собрались толпы. Колеса рулеток крутились, кости падали на стол. Победители вопили, проигравшие стенали. Я уселся на свободную табуретку за стол, где играли в блэкджек, и шлепнул хрустящую сотню на зеленый фетр.

Крупье выдал мне фишки. Я закурил сигару за доллар, которую купил в газетном киоске. В первую раздачу я выиграл двадцать долларов, придержав тринадцать. Крупье показал четверку, вытащил четырнадцать и проиграл. Я оставил ставку и проиграл с семнадцатью против девятнадцати от крупье. Тогда я поставил двадцать пять долларов, проиграл их, отыграл, оставил ставку, проиграл ее и еще три таких же. На этом закончилась моя первая сотня. Я достал еще сотню, повысил ставку до пятидесяти долларов и проиграл ее за две раздачи.

Я люблю играть, но у меня паршиво получается. Я импульсивен и упрям. Я упорствую в безнадежных случаях. Так не выигрывают. С другой стороны, ведь я и не надеюсь на выигрыш.

С третьей сотней я полчаса держался, но потом потерял осторожность и проиграл ее в рулетку. А потом пора было тушить сигару и встречать Санни и Вика за сценой.

В коридоре вокруг рыдающей победительницы толпились фотографы и другие участницы. Я протиснулся мимо них и добрался до гримерки Санни, где собрались руководители казино, спонсоры, агенты и другие хищные звери. У них у всех блестели глаза, и они кричали друг другу «прекрасно» и «чудесно». Всем раздавали бокалы белого вина.

Санни пожимал окружающим руки и похлопывал их по спинам. Он явно еще был в рабочем режиме. Лицо его покрывал слой пудры. Потом он заметил меня в дверях.

— Привет, приятель! Как тебе шоу?

— Просто супер!

— Отлично!

Я взял себе вина и подошел к Вику, который бесстрастно подпирал стену. Мы стояли там как растения в горшках, пока все не разошлись. Все, кроме режиссера, который превратился в само дружелюбие.

— Санни, это просто нечто! — тараторил он. — Ну да, я вас обложил, вы меня обложили, но это ничего! Просто мы оба, блин, впрягаемся… — Он замолчал, озадаченно нахмурившись. Стало слышно, как льется жидкость. Это мое вино медленно выливалось на его кроссовки.