Человек, обокравший Мегрэ
Шрифт:
— Она была несчастлива?
— Она страдала, но старалась не подавать виду. В общем, если он и нуждался в ней, в ее неназойливом присутствии, то бывали минуты, когда она его раздражала. Тогда он упрекал ее в том, что она для него обуза, мешает его карьере, говорил, что она глупа, как ослица.
— Это она вам сказала?
— Я об этом догадывался по некоторым репликам, которыми они обменивались.
— И вы стали ее доверенным лицом?
— Если хотите… Против воли, уверяю вас. Она чувствовала себя очень одиноко в чужой для себя среде, ей не
— Когда вы стали ее любовником?
— До чего не люблю это слово! Я к ней испытывал сострадание и нежность. Мне хотелось ей помочь.
— Сделать карьеру в кино?
— Да. Но она возражала. Она не обладала яркой красотой, на таких, как она, на улице не оглядываются, как на Нору.
— Итак, вы хотели «запустить» ее на орбиту?
— Да, я об этом подумывал.
— Ас ней вы говорили?
— Очень осторожно.
— Где вы встречались?
— Я обязательно должен отвечать на этот вопрос?
— Иначе мне самому придется искать ответ.
— Я снимал меблированную квартирку, довольно изящную, комфортабельную, в новом доме на улице Франциска Первого. Чтобы быть совсем точным, — на углу авеню Георга Пятого. В трехстах метрах отсюда.
— Минутку. Эта квартирка предназначалась только для ваших встреч с Софи? Или там происходили и другие свидания?
— Мы там встречались с Софи.
— Вы никогда не бывали у нее дома в отсутствие мужа?
— Был недавно — недели две назад. Она не позвонила мне, как обычно. На улице Франциска Первого ее тоже не оказалось. Я позвонил, и она сказала, что плохо себя чувствует.
— Она была больна?
— Пала духом… Фрэнсис становился все более раздражителен. Иногда на него нападали приступы ярости. Потеряв терпение, она хотела уйти, все равно куда, устроиться продавщицей в первый попавшийся магазин.
— Вы ей посоветовали ничего не предпринимать?
— Я дал ей адрес одного из моих адвокатов, чтобы она проконсультировалась по поводу развода. Так было бы лучше для них обоих.
— Она согласилась?
— Колебалась. Она жалела Фрэнсиса. Считала своим долгом оставаться с ним, пока он не добьется успеха.
— Она говорила с ним об этом?
— Конечно, нет.
— Почему вы так уверены?
— Он бы отреагировал весьма бурно.
— Я хотел бы задать вам вопрос, мсье Карю. Подумайте, прежде чем отвечать. Не скрою, это весьма важно. Знали ли вы, что примерно год назад Софи была беременна?
Внезапно он стал пунцовым и нервно погасил сигарету в хрустальной пепельнице.
— Да, я знал, — сказал он, усаживаясь в кресло. — Однако клянусь вам всем святым, это не имело ко мне Отношения. Тогда между нами ничего не было. Именно этот факт и послужил нашему сближению. Я видел, что она нервничает, что ее что-то мучит. Я поговорил с ней доверительно. Она призналась, что ждет ребенка и Фрэнсис придет в ярость, если узнает.
— Почему?
— Потому что это будет помехой для его карьеры. Они и так едва концы с концами сводили, а с ребенком… Короче говоря, она не сомневалась, что он ей этого
— Вы дали ей адрес?
— Я помог ей в этом.
— Фрэнсис ни о чем не узнал?
— Нет… Он слишком занят собой, его не волнует, что творится вокруг, даже если речь идет о его собственной жене.
Он поднялся и пошел к бару за новой бутылкой.
С уважительной фамильярностью его называли мсье Гастон. Это был человек серьезный и достойный, сознающий, какая ответственность лежит на плечах портье крупного отеля. Он заметил Мегрэ прежде, чем тот успел пройти через вращающуюся дверь, и, морща лоб, перебирал в памяти лица клиентов, из-за которых он мог удостоиться визита полиции.
— Минутку, Лапуэнт.
Мегрэ пришлось подождать, пока пожилая дама узнает час прибытия самолета из Буэнос-Айреса, чтобы пожать руку Гастону.
— Когда я вас вижу, я всегда начинаю думать…
— Не волнуйтесь. Ничего страшного. Если не ошибаюсь, мсье Карю снимает у вас апартаменты на четвертом этаже?
— Да… С мадам Карю.
— Она значится у вас под этим именем?
— Во всяком случае, мы так ее называем.
Мсье Гастону даже не следовало бы улыбаться при этих словах: Мегрэ и так все было ясно.
— Она у себя?
Портье взглянул на доску с ключами, ключа не было. Не знаю, зачем я туда смотрю. Старая привычка… В это время она обычно завтракает.
— Мсье Карю отсутствовал на этой неделе, не правда ли?
— В среду и в четверг.
— Он уезжал один?
— Да. Шофер отвез его в Орли к пятичасовому рейсу. Кажется, он летал во Франкфурт.
— Когда он вернулся?
— Вчера днем — из Лондона.
— Вы ночью не дежурите, но, наверное, можете выяснить, уходила ли куда-нибудь в среду вечером мадам Карю и в котором часу вернулась.
— Это сделать нетрудно.
Он перелистал большую книгу в черном переплете.
— Возвращаясь вечером, клиенты обычно сообщают моему коллеге, который дежурит ночью, когда их следует разбудить утром и что подать на завтрак. Мадам Карю обязательно это делает. Мы не отмечаем, в котором часу клиенты возвращаются, но по порядку, в каком записаны фамилии, можно приблизительно установить время. Например, в среду перед мадам Карю значится всего десяток имен. Могу побиться об заклад, что мадам Карю вернулась до двенадцати. Во всяком случае, до театрального разъезда. Вечером я точно выясню у своего коллеги.
— Спасибо. Доложите ей обо мне.
— Вы хотите ее видеть? Вы с ней знакомы?
— Вчера вечером мы пили кофе с ней и с ее мужем. Сейчас назовем это визитом вежливости.
— Соедините, пожалуйста, с четыреста третьим. Алло! Мадам Карю? Это портье. Комиссар Мегрэ просит разрешения подняться к вам в номер. Да. Хорошо. Я передам.
И обращаясь к Мегрэ:
— Она просит подождать минут десять.
Зачем ей понадобились десять минут? Чтобы закончить свой мудреный и жуткий грим? Или позвонить на улицу Бассано?