Человек рождается дважды. Книга 1
Шрифт:
— Ничего особенного. У вас дерево тоньше, да и гнилое. Давайте снова, — упрямо проговорил тот и, не глядя, ударил по дереву. Начал рубить и Краснов. Но Колосов уже уловил его секрет и делал всё так же. Лиственницы упали почти одновременно.
— Ну что? — заорал он весело. — Мы тоже не лаптем щи хлебаем. А ну, Игорек, засекай время, а потом Ещё замеряем толщину среза.
Подошли и остальные ребята. Краевский вынул часы. Краснов блеснул глазами, сбросил куртку и стянул на руке платок.
— Ты что же думаешь? Раз секретарь
Рубили молча, упорно. Краснов оказался настырным, жилистым и не меньше упрямым. Стук топоров то сливался в мягкое похрипывание, то переходил в перестукивание, как у кузнецов, разливаясь дробью по тайге.
Потянуло дымком, донёсся звонкий голос Жени:
— Ребята! Чай!
— Яй! Ай, ай, — откликнулись горы.
Когда два дерева одновременно ухнули, Краевский засёк время. Стук топоров смолк. Слышалось только учащённое дыхание. Колосов вытер лицо и устало сел. Краснов лихо воткнул топор в пень и начал перевязывать руку. На платке оказалось красное пятно.
— Что такое? — бросился к нему Колосов.
— Пустяк. Загнал там, у бригады, сучок, пришлось выскабливать ножом. До свадьбы заживёт, — засмеялся он и встал. Рана на ладони кровоточила.
— Зачем же вы стали рубить?
— Так ты бы не понял, что дело не только в одной силе. Надо уметь рубить.
— Результаты Колосова лучше! — объявил Краевский.
Краснов обнял Юрку и улыбнулся:
— Люблю за характер и смекалку. Вот так и делай всегда. Ни за что не уступай! Понял? — Он увидел Анатолия и озабоченно спросил: — Как твои опыты с одновременным улавливанием касситерита? Получается?
— Потребуются грохота с большой перфорацией, и надо удлинить шлюз. Пойдёт, Михайло Степанович. Нужны, конечно, ещё опыты.
— Давай, друг, давай. Это государственной важности дело — Краснов кивнул и пошёл к другим бригадам.
Ребята подошли к костру и расселись на шероховатый ствол дерева.
— Чай так чай. Можно и пообедать, — шутили они, вытаскивая консервы.
Тушёнку намазывали на хлеб, а жирный соус Самсонов сливал из всех банок и пил прямо через край.
Юрий торопился, он хотел сплавить лес в этот же день.
— Начнём, что ли? Раньше закончим, скорей будем дома, — поднялся он.
— Брат Юрка! Имей совесть. Не глотать же мне прямо с банками? — взмолился Самсонов.
— Поехали! — кричал Юрий, скатывая брёвна прямо с берега.
Брёвна падали в воду и, отплывая, застревали на мелях. Михаил бродил по ледяной воде, расталкивая их по берегам, чтобы потом гнать до устья. Всё же образовался затор. Ребята поднялись выше, к другому штабелю.
Журчала вода. Подпёртая затором, речка бурлила, гнала гальку.
Женя сидела на обкатанном водой камне и смотрела на реку. Она представила его большую, милую голову, отдыхающую на подушке. Она сделает всё, чтобы окружить его вниманием, заботой.
Её
Ей захотелось сделать что-то хорошее, чем-то помочь. Не быть бесполезной. Она решительно пробралась по брёвнам до середины реки и принЯлась шестом направлять передние брёвна. Пусть ребятам будет меньше работы.
Под напором воды бревно дрогнуло, зашевелилось и неожиданно поползло, сдвигая гальку. А за ним тронулась и вся масса леса.
— Юра! — закричала она и заметалась по брёвнам, чувствуя, как всё колеблется под ногами.
— Ребята! Прорвало затор! — услышал её Миша и кинулся к берегу. Выскочил из леса и Колосов.
— Женя! Назад! — Но она не остановилась, пока не выбралась на противоположный берег. — Что же вы, Женя, сделали? Мы же можем упустить лес. Идите той стороной до устья, там перетащим! — снова крикнул он, но Миша уже брёл по перекату, черпая голенищами воду.
Он подхватил девушку на руки. Течение бурлило и сбивало с ног. Он шёл медленно, балансировал, стараясь сохранить равновесие, но ноги скользили. На середине речки уже не хватало сил двигаться, он остановился, боясь уронить Женю. Юрий понял, что Мише не справиться, и бросился на помощь, не разбирая ни глубины, ни мели. Он подхватил Женю, вынес на берег.
— Вас следовало бы вздуть! Боюсь, что разревётесь! — шепнул он сердито и побежал догонять брёвна, крикнув уже на ходу — Догадайтесь развести костёр. Пусть высушится Мишка. Чего доброго, ещё простудится.
Земля побелела от ночных заморозков. Ветки кустарника покрылись серебристым пушком. Над посёлком нависло облако серого дыма от непрерывно пылающих печек. Ночами с каждым днём становилось холодней. Колыма стала как-то неожиданно. С вечера, как и раньше, шуршала, ломалась у заберегов шуга. Мелкое густое сало, схватываясь, нарастало к закраинам полуостровками.
Сорванное течением, оно ползло вниз по всё сужающейся полоске воды. Острова росли, смерзались, превращаясь в единое движущееся белое поле, обрывая с треском неровности кромок. Издали казалось, что река стала. Но она продолжала упорно бороться.
Колосов не уходил с электростанции двое суток. Вместе с прибывшими Соллогубом и Адамом занимался монтажом, а вечерами делал внутреннюю проводку в жилых помещениях. Ночами приходилось заниматься деревянными панелями щита управления.
Рано утром он распахнул дверь электростанции и радостно закричал.
— Всё. Стала!
Электростанция была построена на самом берегу Колымы, и в открытую дверь был виден поворот реки, забитый буграми ледяной чешуи. На кромках льда, у полыней, чернели пятна и одинокие точки. Это стаи, уток сидели на закраинах и плавали по чистой воде.: