Человек с горящим сердцем
Шрифт:
СПАСТИ ОРУЖИЕ!
Трагические события на Конной площади не сломили Федора Сергеева, хотя в первые часы после разгрома он был сильно подавлен. Но неугомонная натура брала свое. Так ли уж все безнадежно?
После восстания Федор, его друзья и раненые повстанцы укрылись на Сабуровой даче. Даже Россохатского посчастливилось переправить сюда. Степан быстро поправлялся.
Но как спасти оружие, которое дружинники, покидая Гельферих- Саде, зарыли на угольном складе? Сперва его перетащили в домик рабочего
В просторном вестибюле главного лечебного корпуса Сабурки хозяйничает швейцар Кузьмич. Важный старик в темно-зеленом сюртуке, отделанном золотым галуном. У Кузьмича пышные усы, седая борода разделена надвое. Не швейцар, а скорее тайный советник. Посетители даже робели перед ним, и Кузьмич считал, что среди смертных достиг самого высокого положения.
Но в это зимнее утро...
За стеклами парадных дверей Кузьмич увидел ковровые санки, запряженные сытым жеребцом. Батюшки-светы, да ведь седок-то — генерал! И денщик на облучке, рядом с мордатым кучером.
Швейцар приосанился. День был не приемный. К больным не велено никого пускать. Для того он, Кузьмич, тут и приставлен.
Однако важному посетителю швейцар дверь открыл. Генерал был высокий и тучный, шинель нараспашку. Не боится мороза или мундир тесноват? Сверкнула красная подкладка, швейцар даже зажмурился.
— Виноват, ваше превосходительство... Сюда ли вам? Может, изволили нечаянно ошибиться.
— Рад бы ошибиться, голубчик, — снисходительно бросил генерал. — Сын мой тут на излечении, поручик.
Больных из числа военных здесь было много.
— Надобно пропуск из конторы-с. Не положено в эти часы-с.
— Что?! — побагровел высокий чин. — Алексей мой повредился в уме на войне, а вы тут устроили какие-то часы? Прочь с дороги!
А тут еще ввалился с чемоданами денщик и сразу же наследил сапожищами на паркете. Шепчет швейцару на ухо:
— Полегше, старина... Мой как разойдется — удержу нет! Словно Порт-Артур у япошек отбивает. Лучше пособи мне!
— Зачем больным сундуки? — растерялся швейцар и сам перешел на шепот: — У них есть все, что надобно и положено.
По широкой лестнице уже спускалась фельдшерица Базлова. Пока она разговаривала с генералом, денщик вразумлял швейцара :
— Не в казенные палаты идем, а в платный пансионец для господ. У их благородия отдельная комната. Потому как герой. Чемоданы чижолые? Так ведь в них посуды много... Наш поручик как войдет в раж — подавай ему для полного успокоения побольше тарелок. Бьет их вовсю, только звон по фатере идет... Любит звуки громкие! Понял?
— Понял-то понял, а все же...
Но Базлова сказала:
— Пропусти, Кузьмич, в виде исключения.
Швейцар покорился. С тех пор как здешние антихристы выдворили господина Якобия, который привез с собой из Орла его, Кузьмича, и повара Грызу, в лечебнице все пошло по-новому.
Кузьмину вдруг почудилось, что генеральский денщик на этого Тимофеева смахивает.
Да нет же, не почудилось! Это и впрямь был Федор. К тому же сам он и придумал этот маскарад, мастерски разыграл всю эту комедию.
Снова кум одолжил Якову Фомичу свой шикарный выезд, на этот раз зимний. Кузнец сел за кучера, а Щербака обрядили в генеральскую форму, научили, как держаться. Артем переоделся в денщика. Мундиры и шинели взяли из театрального реквизита Народного дома. Шинель Щербаку была тесновата, но в расстегнутом виде производила нужное впечатление.
Так в недоступное для полиции отделение Даши Базловой, где ординатором работал доктор Тутышкин, переправили солидную партию оружия. Ночью по черному ходу его спустили в подземные галереи.
В тот же день, когда лечебницу посетил «генерал», Кузьмич и его сват повар Грыза сочинили донос:
Милостивый государь, господин губернатор! Обратите ваше внимание на социалиста Артема, который на Сабуровой даче устраивает сходки по ночам... Речи произносятся ужасные, и заговоры устраивают против должностных лиц Харькова. Раздают оружие и делают сбор денег на покупку его. Избавьте нас от крамольника Артема и доктора Тутышкина. С помощью этих лиц в прошлом месяце была произведена революция в больнице и оскорблен старший врач.
Не оставьте этого письма без внимания; в нем, видит бог, одна правда.
Анонимка попала в руки ротмистра Аплечеева. И без нее ведомо, чем занимается Артем и его люди на Сабуровой даче! Засели они там крепко, несмотря на провал восстания. Как их оттуда выманить, как взять их без крови, без потери в своих людях?
Восстание-то подавлено, а большинство революционеров уцелело, и оружие у них есть. Посланные в больницу на разведку шпики возвращаются в город, как правило, с пробитой головой по еще не замерзшей Немышле. У железнодорожников иной прием. Воздав шпиону по заслугам, они нанимают извозчика, и мертвец, с пришпиленным к груди приговором, доставляется по месту его службы.
После разгрома восстания Аплечеев сообщал губернатору:
Сейчас на паровозостроительном заводе собралось около 300 рабочих, с ними человек 60 вооруженной милиции, производится суд над пятью неизвестными лицами, задержанными и доставленными рабочими на завод за принадлежность к «черной сотне».
Предполагается осуждение их на смерть.
Суд идет под председательством рабочего Алексея Корытина и нелегального « Артема».