Человек в лабиpинте
Шрифт:
На путь от зоны "Х" до зоны "А" потребовалось около сорока минут. Преодолев эту трассу, Барке не проявил никакой радости. Зона "Г" грозила опасностями. Он отсчитывал шаги, сворачивал, напрягался. Держался браво. Но что поделаешь, если компьютер не смог предостеречь его перед небольшим, невероятно зубастым зверем, который притаился на золотистых поручнях на расстоянии в сорок метров от ворот зоны "Г".
Опасность случайная, непредвиденная. А Барке располагал знанием о происходящем лишь на основе тех попыток, которые производились на этом участке.
Хищник этот был не больше
Пасть распахнулась широко. Ряды острых как иглы зубов выглядели поразительно. Зверь сомкнул пасть.
Барке покачнулся и упал вместе с нападавшим. Хлынула кровь. Человек и зверь дважды перевернулись по тротуару, коснулись какого-то скрытого источника энергии и исчезли в клубах дыма.
Вскоре после этого Бордман заметил:
– Значит есть кое-что новое, о чем следует помнить. Ни один из этих зверей не бросился на робота. Людям придется брать с собой детекторы массы и идти группами.
Так и сделали. Дорогой ценой они заплатили за этот приобретенный опыт, но теперь они знали, что в лабиринте им противостоит не только изощренность древних инженеров. Двое людей, Маршалл и Петронелли, вошли теперь в лабиринт снабженные, оглядываясь по сторонам. Животные не могли незаметно приблизиться к ним. Благодаря этому они без труда уничтожили четырех животных.
В глубине зоны "З" они подошли к месту, где был установлен дистанционный экран, который действовал так, что все устройства для сбора информации оказались бесполезными.
По каким принципам он действует? Земные дезориентаторы влияют непосредственно на сознание. Но этот экран не такой: невозможно атаковать нервную систему робота, какой бы смысл не вкладывали в это понятие. Его зрительная аппаратура воспринимает лишь то, что его окружает. Однако то, что роботы наблюдали там, никак не соответствовало истинному геометрическому строению того места. Другие роботы, размещенные вне зоны действия экрана, передавали изображение совершенно иное и вне сомнения более достоверное. Из этого вытекает, что экран работает на каком-то оптическом принципе, ограничиваясь изображением близлежащего участка, изменяет его, вводя хаос в нормальную конфигурацию. Любой орган зрения должен видеть полностью убедительную картину, хотя и не имеет значения человеческий ли мозг воспринимает ее или же машина, лишенная разума.
Ни один из способов он не мог знать, какие формы принял лабиринт для Маршалла и Петронелли, когда они подвергались действию экрана. Самое большое, это они могли рассказать о том, что видят.
Они слушались указаний компьютера.
– Боюсь, что в любую минуту одно из этих лезвий упадет и разрубит меня пополам, - сказал Петронелли.
Но никаких лезвий там не было. После прохождения тротуара они послушно свернули под молот. Но молота тоже не было. С неудовольствием они воздержались от того, чтобы не взобраться на лестницу, выложенную мягкими подушками и ведущую к глазнице действия экрана. Лестницы тоже не было.
– Самое хорошее, - заметил Бордман, -
– Они говорят, что это было бы для них слишком страшно.
– А что лучше: не иметь никакой информации или иметь информацию ложную?– спросил Бордман.– Ведь советы компьютера они могут слушать и не открывая глаз.
Петронелли вскрикнул. На одной половине экрана Бордман увидел действительную картину, прямой кусок дороги, на другой же иллюзию: неожиданно полыхнувшие из-под ног Маршалла и Петронелли языки пламени.
– Спокойно!– рявкнул Хостин.– Огня там нет!
Петронелли изготовившийся к прыжку, услышав это, со страшным усилием опустил ногу на тротуар. Маршалл не отличался такой быстрой реакцией. Прежде, чем он услышал крик Хостина, он повернулся, чтобы миновать огонь, в растерянности несколько отступил влево и остановился лишь после этого. Он стоял, сдвинувшись на несколько сантиметров за пределы безопасной трассы. И неожиданно из одной из плит вылетел моток провода, который оплелся вокруг его ног, впился в кожу, мышцы, кости и отрезал ступни. Падающего Маршалла пронзил и прибил к стене золотистый прут.
Петронелли, не оглядываясь, счастливо преодолел столб огня, сделал еще десяток шагов и остановился в безопасности, за пределами действия экрана.
– Дэйв?– спросил он.– Дэйв, с тобой ничего не случилось?
– Он сбился с курса, - сказал Бордман.– Это был быстрый конец.
– А мне что делать?
– Отдохни. Успокойся и не пытайся идти дальше. Я высылаю к тебе Честерфильда и Уолкера. Жди их там.
Петронелли весь содрогался. Бордман посоветовал мозгу корабля сделать ему успокаивающий укол.
Уолкеру и Честерфильду потребовался час, чтобы добраться до того места. Зону действия экрана они походили с закрытыми глазами и потому очень спешили. Петронелли за это время успокоился... Все трое двинулись вглубь лабиринта.
Неду Раулинсу казалось, что самые длинные дни в своей жизни он пережил четыре года назад, летя на Ригель. Однако сейчас он убедился, что дни на Лемносе тянуться значительно дольше. Все-таки ужасно стоять перед экраном и смотреть, как гибнут отважные мужчины.
И все же они выиграли битву за лабиринт. К этому времени в него вошли четырнадцать человек. Четверых их них ожидала смерть в зоне "З". Пятеро других оборудовали промежуточную базу в зоне "Е", трое преодолели дезориентирующий экран в зоне "Г". Поскольку фактически зоны "Е" и "Ф" были уже покорены, то добраться туда, где их ждал равнодушный и неприступный Мюллер, не представлялось сложным.
Раулинс думал, что он уже изучил лабиринт в совершенстве. Правда, не лично. Он и Бордман должны были стать наследниками тяжело приобретенного опыта, когда придет их срок.
Минута эта приближалась.
Однажды Раулинс стоял вместе с Бордманом у песчаного вала. За две их недели пребывания на Лемносе погода изменилась. Стояла туманная неприятная пора года.
Раулинс уже почти не мог дождаться пробы своих сил среди опасностей лабиринта. Он ощущал пустоту, напрасность стремлений, которые выросли из нетерпеливости и стыда.