Человек
Шрифт:
Всё честь по чести. Пришёл, как жених на смотрины к родителям. Сели с ней и её мамашей за стол, стали обедать. Ася жила в коммунальной квартире, из трёх комнат. Одна комната была опечатана, что-то там по казённой части. А, в другой старуха подселенка жила, больная сахарным диабетом. Уколы сама себе делала.
Если бы старуха умерла, то её комнату отдали бы Асе. А так, в одной комнате с родителями, да братом ютилась. В общем, были перспективы тогда ещё.
Сидим значит, всё честь по чести, обедаем. Сказал, что не пью и — не пью. А, бутылку шампанского ради приличия принёс. Ну, для того, что бы
Сидим, обедаем, я не пью, а невеста с мамашей настаивают. Дескать, в виду случая, по бокалу шампанского можно. А я, могу совсем не пить, но если выпью хоть немножко, то невозможно остановить. Перед невестой я всегда ходил трезвый, она этой пагубной привычки моей не знала. Что характерно, сами хозяева настояли. Как говорится, дамы просят — нельзя отказать.
Выпили за знакомство, за то, за сё. Ну, а потом понеслось. Достали ещё одну бутылку шампанского, за разговорами выпили и её. Я, когда выпью, люблю поговорить. Ну, просто клапан во мне открывается. Не сказать, что талант рассказчика появляется, но, по-видимому, из-за того, что повествование веду эмоционально, на живой ноте, всем интересно слушать.
Вот и тогда. Не заметил, как под рассказ опорожнил неизвестно откуда взявшуюся на столе бутылку водки. Оказывается, мать невесты поставила её на стол в расчёте на мужа и сына, которые вот-вот должны были вернуться с работы. Поставила, пошла за рюмочками, а я её тут как тут, в бокал из-под шампанского и в два приёма.
Ведь она же говорила и о муже и о сыне, что надо их подождать, да только есть у меня отвратительная черта. Как начинаю пить, так сразу забываю о том, что говорят, и себя не контролирую. Водку выпил, смотрю, а её мать рюмки на стол ставит. Ну, думаю, заводная старуха. И ведь невдомёк, что рюмки эти для той водки, которую я уже выпил.
Ну, думаю, хватит наглеть. Надо теперь самому выставлять. А денег нет. Решил пойти, взять взаймы у соседки. А, чтобы не беспокоить, а то знаешь, скажут, сиди сами займём. Сказал, что на минутку выйду по нужде.
Вышел. Толкнул соседскую дверь, а в комнате никого. Смотрю, на подоконнике стограммовый пузырёк со спиртом. На нём написано «наружное». Ну, понятно, для уколов, шприц протирать, дезинфицировать. Я, долго не думая, этот пузырёк в карман и из комнаты ходу. Никто ничего не заметил. Вернулся я, сел за стол и водички из под крана себе попросил. Яко бы в горле у меня запершило.
Мне подали стакан лимонада. Я половину отпил, а в оставшийся вылил спирт из пузырька. При этом, снова о чём-то рассказывал. Рассказываю, но смотрю, меня уже не слишком внимательно слушают. А, главное, у обеих какие-то настороженные лица.
Ну, думаю, пора и честь знать. Надоел, засиделся. Выпил лимонад со спиртом, его бы остудить, он тёплый, противный. Короче, выпил и ходу.
Подхожу к уборной. Дёрг, за ручку — дверь заперта изнутри. Думаю, или у соседки запор и она сидит там с тех пор, как я спирт у неё шуровал, либо тогда была на кухне и только что забралась. И так, и эдак, не хорошо. Я в дверь стучать — молчок. За ручку дёргаю, заперто. Ну, что прикажешь делать? А мне то нужно. Уже невтерпёжь. Не выйдешь же из квартиры на лестницу поливать. Соседи могли заметить, те же отец и брат её должны были с работы вернуться.
Я ручку дёргаю, дверь заперта. Стучусь, спрашиваю «Бабушка, ты здесь?», в ответ молчание. Ну, думаю, старая, за спирт мстишь, измором взять хочешь. Не выйдет. И шасть в ванную. Уже невмоготу было. Забыл и свет включить и запереться, щеколду задвинуть.
Нащупал раковину, а в ней как скрученная змея, лежит гибкий шланг от душа и сам душ. Я повернулся к ванне и давай туда поливать. Слышу, что-то не то. Звук какой-то непривычный. Зажигается свет, гляжу, в ванной полно замоченного белья. А, я на это бельё поливаю. И, главное, никак остановиться не могу. Вслед за светом другая «радость» — в ванную заходит моя невеста. Вошла и, еще не разобравшись в том, что происходит, что, собственно, я делаю, спрашивает:
— Тебе плохо?
— Нет, — говорю, — хорошо.
И давай хохотать во весь голос.
И не пью ведь с тех пор, а с невестами не везёт. Видно, время ушло.
Женись, парень, молодым, и не злоупотребляй перед этим.
Советчики
Слава Федотов, будучи юношей семнадцати лет, влюбился в одноклассницу. И решил спросить у родственников совета, как завоевать ему сердце красавицы.
Дядя Кузьма сказал:
— Надо брать на жалость. Первую жену я взял, пожаловавшись на отца. Говорил, пьёт, житья с ним нет, а мне нужна забота, уют. Пожалела, взяла в свой дом. Второй, жаловался на себя. Говорил, пью, житья никакого нет, а мне нужна забота, уют. Пожалела, пустила жить. Третьей, пожаловался на собственного сына. Сказал, пьёт, житья с ним нет.
— Она пожалела и взяла к себе домой? — Догадался Слава.
— Нет. — Грустно заметил дядя Кузьма. — Она у меня окружной прокурор. Сына выписала из квартиры и упрятала в колонию, а сама прописалась на мою жилплощадь.
Дядя Миша сказал:
— Надо брать её на смех. Первую жену я рассказами об отце завоевал. Такое о нём рассказывал, что она от смеха с дивана валилась, и сама не заметила, как оказалась замужем. Вторую, рассказами о себе покорил. Она так надо мной хохотала, что с тахты падала и не заметила, как я ей на безымянный палец обручальное кольцо надел. Третья жена дала согласие на брак только после того, как я ей про сынулю своего смешные истории нашептывал.
— Она, наверное, так смеялась, что с кровати упала?
— Нет. Не упала. Сынок её крепко в объятиях держал. Они не ждали меня. Я из командировки вернулся на день раньше. Вот, смеху-то было. — Грустно закончил дядя Миша.
Дядя Толя сказал:
— Надо брать её на деньги. Самый верный способ. Первую я умаслил тем, что рассказал ей о богатстве отца. Вторую, вертихвостку, тем, что целый час перечислял ей названия банков, в которых у меня открыты счета.
— Третью умаслили, тем, что рассказали ей о накоплениях сына?
— Какой ты нетерпеливый. — Заметил Славе дядя Толя. — Нет. Сердце третьей стало безраздельно принадлежать мне только после того, как она узнала, что сыну ничего не достанется. Она была его невестой, но с лёгким сердцем вышла замуж за меня.