Человек
Шрифт:
— И ты мне поверь. Тот, кто думает, что заставит, сам сто раз потом об этом пожалеет.
— Это что же, угрозы пошли?
— Нет. Это та самая правда, которую все вы боитесь.
— Кто это все?
— Все — это учительница Таисия Львовна, мать, ты.
— Так и знал, что начнешь с учительницы, а закончишь родным отцом.
— Конечно, ты знал, а иначе зачем бы ты кинулся ее оправдывать и защищать? Ты не ее, ты себя защищал. Ведь вы же с ней схожи, как два ужа, рожденные только ползать. Все то, что я ей на уроке высказал, все это и тебе подходит.
—
— Ну, во-первых, в том, что мать не любишь, а говоришь «люблю». Вот тебе и ложь, и подлость, и трусость вместе взятые. Во-вторых…
Борис Перепелкин не дал сыну договорить. Сильным ударом кулака он сбил его с ног и стал жестоко избивать. Его давно уже трясло от сыновьих нравоучений, но он старался сдерживаться. Он слушал сына и не верил ушам своим. Позвал для того, чтобы устроить выволочку, а тот пришел и как совесть, явившаяся в человеческом облике, стал выворачивать душу наизнанку.
Утром, проснувшись с больной головой, Перепелкин старший ужаснулся, вспомнив, что вчера натворил. На дрожащих, подгибающихся, ногах он засеменил в комнату сына.
— Какая Тигра Львовна? Какая Балалайкина? — Андрей никак не мог понять, что от него хочет отец, про кого спрашивает. — Пап, дай поспать.
— Так значит, мы вчера не говорили? — Все не унимался глава семейства, с нездоровым любопытством щупая и осматривая лицо и тело Андрея.
— Я не виноват. Ты, как пришел, сразу в кровать бухнулся. Хочешь, сегодня поговорим.
— Нет-нет, что ты. Мне вчерашнего разговора на всю жизнь хватит, — смеясь, сказал Перепелкин, заботливо укрывая сына.
Приятели
В кафе, за чаем с бисквитами, сидели два приятеля, Баракин и Щербатов.
— Уверяю тебя, — говорил Баракин, — за деньги, даже самый безобразный, купит самую прекрасную. Возьмём двух претендентов на сердце красавицы, Любимого и Постылого. У Постылого деньги, у Любимого ветер в карманах. Посмотрим, кто победит.
Вижу, как наяву, что будет происходить. Постылый, станет дарить букеты, влюблённые над ним подсмеиваться. Но у Любимого, со временем, в сердце зашевелится змейка. Ведь и он был бы не прочь дарить цветы. Красавица, почувствовав печаль, станет успокаивать, уверять, что сам факт его существования для неё наилучший подарок. Ей удастся, на какое-то время, отвлечь желанного от грустных мыслей, убедить избранника, что ей ничего не надо, кроме его любви. И снова воцарится мир и спокойствие.
Но, Постылый, меняет тактику. Говорит влюбленным о том, что глядя на их гармонию, перестает искать своего и отступается. Более того, покупает молодой паре квартиру, за свой счет её меблирует. Девушке дарит свадебное платье немыслимой красоты, счастливому сопернику — костюм и автомобиль. Но, и это не всё. Жертвует, крупные суммы во все мыслимые и немыслимые благотворительные фонды, во имя их великой любви. Влюблённым открывает счёт в банке. Как говорится, живи да радуйся.
Но, у Любимого свой взгляд на
И тут, в девичьем сердце, появляются первые признаки недовольства Любимым, не способным, как ей это видится, оценить чужое благородство. Но в угоду избраннику, ради мира и спокойствия, допустим невозможное, отказывается от всего, и они продолжают жить, как жили, то есть в любви и согласии. Любимый и Любимая.
Живут, время проходит, и вдруг оба понимают, что жизнь безнадёжно омрачена. Говорить об этом, копаться в причинах, ни ей, ни ему не хочется. Он начинает прикладываться к рюмочке, она его пытается лечить. Нуждается в средствах. И тут, Постылый наносит, последний, сокрушительный удар. За которым полная победа. Предлагает.. Нет. Ни деньги, а лечение в хорошей клинике. И в тот момент, когда алкоголику в больнице, ставя капельницу ржавой иглой продырявят вену. Поверь мне, Любимый с Постылым, в сознании девушки, поменяются местами.
Прижимаясь в постельке к расчетливому проходимцу, красавица с негодованием в голосе, скажет о прежнем: «Сопляк! Сам во всём виноват».
И попробуй мне возразить.
Щербатов не ответил. Пил чай, ел бисквит, и с состраданием смотрел на Баракина.
Приятная беседа
Брезгунов с братом, сидя за бутылочкой на кухне, обсуждали начальника жены.
— Говоришь и фамилия кошачья? — Интересовался брат.
— Собачья. — Смеясь, отвечал Брезгунов. — Тузиков.
— Постой. Уже и не собачья, а это… Как его? Литературная. Для юмористов, что хохмы пишут.
— Нет. Они бы не взяли. Там другие нужны. Тузиков, Мурзиков — мелковато. Это даже для жизни позорно, а тем более для литературы. Хуже всего то, что человеку с такой фамилией невозможно мечтать о знакомстве с красивой девушкой.
Ну, как это взять и представиться Тузиковым? Да, какая ж вытерпит, что б не улыбнуться, а, где насмешка, там презрение и отвращение. Ты уж мне поверь, если отношения начинаются с улыбки, то они непременно заканчиваются слезами.
Ну, был бы я Тузиков, разве смог бы познакомиться с женой? Да, ни когда и ни за что.
— Значит, в мире существует несправедливость? — Подмигнул брат, и ловко опрокинул внеочередную рюмку.
— Существует. Вот ты, к примеру, уже вторую пьёшь без меня. — Сделал Брезгунов замечание и, задумавшись, повторил. — Да. Несправедливость существует.
— Если ты про водку? Наливай и пей, я пропущу.
— Я, о Тузикове. И почему, действительно, так происходит. У одних фамилии Барсов, Тузов, а у других Барсиков, Тузиков. Нет, не хочу об этом больше говорить. Меня убей, но никогда бы Тузиковым не был. А человек, ты только представь себе, живёт с такой фамилией и ничего. Будто, так и надо.