Человека преследует тень
Шрифт:
Осторожный Романов молчал, догадываясь о рискованном плане Ильичева. Ему, привыкшему много раз все взвешивать, прежде чем принять ответственное решение, была по душе смелость Ильичева. Но он сам никогда бы не пошел на подобный риск...
Ильичев посмотрел Романову прямо в глаза.
— А что если... отпустить промывальщика? Домой, под подписку? Учитывая честный поступок.
Глаза Романова улыбнулись. А Ильичев продолжал:
— Отпустим и присмотрим за ним, подождем, пока Свеча придет. Да что ты молчишь, Владимир?
— Поддержать
— Ну, это слишком! Я все-таки попробую попросить благословения сверху.
— Уйдет — будете нести ответственность, самую суровую, — предупредили Ильичева из областного управления. — А вообще заниматься такими опытами опасно.
Дмитрий и сам это знал, но решился.
Подробно проинструктировав двух оперативных работников и послав их вперед для наблюдения, Ильичев попросил привести задержанного.
Тот остановился посреди комнаты, глядя на пол.
— Садитесь, закуривайте.
— Зря вы все это. Ничего не знаю. Хоть стреляйте.
— Вот заладил одно: не знаю. Вижу, что не знаешь!
Промывальщик испуганно поднял голову, опасаясь чего-то нового, неожиданного. Но капитан спокойно сидел, вертя в руках его паспорт.
— Садитесь, пишите расписку, что обязуетесь никуда не выезжать без ведома милиции. Пишите!
Перо медленно скрипело, тихо позванивала крышка чернильницы, дрожал стол.
— Готово? Берите паспорт, езжайте домой, только смотрите! — Ну-ну, что расчувствовались? Идите! А со Свечой больше связываться не надо. И не бойтесь его: такие только пугать умеют.
— Боюсь... — вдруг прошептал промывальщик, глядя вперед круглыми от страха глазами. — Боюсь...
Ильичев почувствовал в душе отвращение к этому человеку. «Запуган или притворяется?» — раздумывал он, еще раз окидывая задержанного внимательным взглядом. Затем торопливо бросил:
— Идите, дежурный посадит вас на попутную машину...
Последующие события наполнили будни районного отдела новой тревогой. На другой день Ильичеву доложили о самоубийстве отпущенного им промывальщика. Застрелился он из охотничьего ружья на берегу горной речушки неподалеку от поселка. Единственная нить, с помощью которой Ильичев рассчитывал размотать весь клубок, неожиданно оборвалась. Было досадно за допущенный просчет, так осложнивший все дело.
Капитан только что вернулся из штаба народной дружины, где долго беседовал с рабочими и инженерами, когда к нему в кабинет вошел начальник ОБХСС Романов.
Сосредоточенный, спокойный, склонный к тонкому анализу событий и скрупулезной четкости во всем, он, пожалуй, больше походил на ученого, чем на милицейского работника. Ильичев ценил его умение делать глубокие правильные выводы.
— Совершенно ясно, что хищение золота — дело рук гастролеров, — неторопливо стал излагать свои мысли Романов. — Причем, если бы вся группа преступников, скупающих и продающих золото, действовала в нашем районе,
Ильичев насторожился, почувствовав, что самое интересное Романов еще не сказал. И он не ошибся: интересное действительно было.
— Не нравится мне, Дмитрий, одна телеграмма. Принесла ее девушка-телеграфистка! Посмотри!
Дмитрий взял бланк и прочитал: «Вышли ботиночки размер 30 целую Саня». Отправитель С. Козлов.
Ну что тут особенного? Простая житейская просьбе, и почему вдруг рассудительный и умный Романов усмотрел в тексте телеграммы какой-то скрытый смысл?
— Посуди сам, Дмитрий, какая необходимость из Ленинграда обувь требовать, если у нас она в каждом магазине имеется? И на обратный адрес посмотри. Поселок-то наш указан, а «С. Козлова» у нас в районе нет! Николай, Ефрем, Владимир, два Александра, даже Мефодий есть, а вот имени, которое бы начиналось с буквы «С», нет.
— Оснований для проверки достаточно, — согласился Ильичев. — А для выводов мало! Может, имя этого Козлова Александр, а написал он на телеграфном бланке «Саня». А кого же он целует, кому телеграмма?
— Фамилия получателя знакомая: Полев.
— Что ты предполагаешь?
— Думаю, что это — «Полюшко-поле».
Ильичев удивленно посмотрел на рассудительного и уверенного Романова.
— Откуда же ты знаешь Полюшко-поле? Ведь ты в нашем районе сравнительно недавно.
— Немного знаю, даже видел. Говорили мне, что жил он не по средствам, пьянствовал и пытался покупать у старателей золото то «на зубок», то «на колечко» или просто «на память о Севере».
— Да, хитрый дядька, ключи к нему так и не сумели подобрать.
— А еще знаю, что у Полева в Ленинграде жена, а здесь он путался с другой женщиной, которая вылетела отсюда за несколько дней до него. Как хотите, а телеграмма эта адресована ему...
Дмитрий встал, подошел к начальнику ОБХСС и положил руку на его широкое плечо.
— Надо искать «Саню». Искать немедленно, сейчас же.
«Саню» помогла найти телеграфистка. Вечером в дежурке зазвонил телефон.
— Это я, товарищ дежурный, девушка с почты, — прерывисто шептал в телефон женский голос, — телеграммы я принимаю, понимаете? Телеграммы!
— Спокойнее, спокойнее! Все понял, «девушка с почты»! Дежурный по райотделу вас слушает. Только не торопитесь.
— Саня! Саня здесь! Тот, что телеграмму о ботиночках давал. Скажите скорее товарищу Романову. В ресторане он, один за столиком. Видела его, когда заходила за ужином...
Через несколько минут двое подвыпивших парней вошли в ресторан. Они подошли к столику, за которым сидел рыхлый средних лет человек с отвислыми щеками и старательно зачесанной через лысину прядью волос, поздоровались с ним как со старым знакомым и бесцеремонно уселись на свободные стулья. Человек бросил пронзительный взгляд на развязных парней, но ничего не сказал и занялся едой.