Человека преследует тень
Шрифт:
— О-о, коньячок! Лафит шато ля росс!
— Армянский, кажется, — не поняв, отрезал он и вылил остатки в свой фужер.
— Официант, меню! — застучали парни вилками по бокалам. — Быстрее, машина ждет!
Разглядывая меню, они громко спорили. Потом один из ребят стал расспрашивать официанта:
— Икра кетовая есть?
— Есть, пожалуйста.
— А крабы?
— Баночку или порцию?
— Подожди, подожди. А шпроты?
— Имеются.
— Коньяк какой?
— Есть грузинский, украинский,
— Тогда два по сто русской водки и щи!
И громко захохотали, видимо, довольные, что потешились над официантом. Неожиданно к столику подошли наблюдавшие эту сцену ребята с красными повязками на рукаве.
— Народные дружинники! — отрекомендовался один и тихо добавил: — Надо потише, нарушаете порядок.
Выпившие парни зашумели еще громче:
— А-а, отдохнуть рабочему человеку нельзя! Мы деньги платим, мы и гуляем!
— Стыдно вам, как купчики, развоевались. Предъявите документы!
Парни покричали еще немного, но извлекли из карманов какие-то бумажки с печатями.
— А ваши документы, товарищ?
Доедавший свои щи рыхлый человек спокойно подал паспорт и как бы между прочим заметил:
— Я к ним не отношусь!
Дружинники вернули паспорт, посоветовали буянам вести себя потише и ушли.
Присмиревшие парни быстро доели щи, опрокинули по полстакана водки и бочком, чтобы никого не задеть, пробрались к выходу.
Человек с отвислыми щеками вновь остался один. Прихлебывая пиво, он глядел поверх людских голов, всецело занятый своими мыслями.
Выйдя на улицу, парни твердой походкой пересекли скверик и вошли со двора в здание райотдела милиции.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
В поселке угольщиков всего две улицы. Они расходятся от Дома культуры в разные стороны, поднимаются к входам в шахты, потом падают в низины и снова возникают на другой стороне оврагов. Подальше от центра дома рассыпаны неряшливо и хаотично. Мешая друг другу, они лепятся к подножиям сопок, прячутся в редких рощицах лиственниц, отгораживаются от соседей капустными грядками и картофельной ботвой.
Дом мастера кирпичного завода Александра Серегина Романов нашел сразу.
Зная, что хозяин в этот час бывает на работе, смело постучался в дверь остекленной веранды.
— Кто там? — спросил выглянувший в сени большеголовый худенький мальчик с руками, перепачканными чем-то белым.
— Ты не бойся, я к папе зашел...
— А я и не боюсь! Заходите, дядя, заходите, — приветливо распахнул он дверь.
Романов вошел в комнату и чуть было не опрокинул ведро с известкой.
— Папе помогаю, — торопливо оказал мальчик, заметив недоуменный взгляд вошедшего, — печку белю.
— А ты чей?
— Серегин я. Папа — кирпичный мастер, может, слыхали?
Романов
— Ишь ты, вырос! Сапоги-то какой номер носишь?
— Тридцатый. Батя обещал новые купить.
— Вот как! — Романов помолчал, чтобы не выдать волнения. — Ну, а комнату мне не сдадите ли?
— Не знаю, папу спросите. Только он не любит чужих пускать.
— А-а! Ну ладно, я после зайду.
— Заходите, дядя. Заходите!
Домой Романов возвращался расстроенным. Начальник отдела кадров завода и участковый уполномоченный неплохо отозвались о кирпичном мастере: дело знает, спокойный, о сыне заботится, дом содержит в чистоте. Правда, пьет иногда, но это, видимо, с горя: год назад жену похоронил. Ни в каких дурных делах никогда не был замешан.
— И сын у него есть, — докладывал Романов Ильичеву. — Мальчишке лет восемь-девять, в школу ходит.
— И все же от своей версии я не отказываюсь, — твердо закончил он...
Мучительно медленно тянулись дни. Многие часы просиживал Романов над грудами документов, запросов и записей своих бесед с людьми, надеясь найти что-либо, подтверждающее связь Серегина с преступной средой. Но пока это не удавалось.
Ниточка появилась неожиданно. В районное почтовое отделение из Ленинграда поступил телеграфный перевод на имя Серегина.
— Будете перечислять на сберкнижку или аккредитивами? — вежливо спросила девушка, когда заметно полысевший человек протянул в окошко руку с паспортом и бланком перевода.
— Наличными! — ответил тот и улыбнулся, показав при этом редкие зубы.
— У нас такая сумма сейчас и не наберется!
— Не знаю, это ваше дело.
И еще раз улыбнулся.
Девушка подняла телефонную трубку, набрала номер и спросила звонким голосом:
— Это сберкасса? Вы не можете нам по ордеру дать немного денег? У нас на переводы не хватает.
Затем она тщательно пересчитала сторублевки в пачках, более мелкие купюры и нерешительно предложила еще раз:
— Может, часть на сберкнижку?
— Нет!
Стукнула дверь, и возле окошка рядом с Серегиным оказался невысокий молодой мужчина в расстегнутом пиджаке и матросской тельняшке. Взяв бланк перевода, он уселся за маленький столик у окна.
А девушка все подавала и подавала Серегину толстые пачки.
— Девять тысяч... двенадцать... пятнадцать... двадцать пять... тридцать тысяч!
Серегин с безразличным видом распихал деньги по карманам и вышел на улицу.
Человек в тельняшке кивком головы поблагодарил девушку и через минуту тоже покинул помещение почты...