Чем пахнет Амортенция
Шрифт:
– Скорпиус, - с улыбкой признаюсь я, - не переживай, больше никто не догадывается. Аби, послушай, Альбус – замечательный человек, вы с ним очень очень подходите друг другу.
– Нет, Лили, - твердо отвечает подруга, - я не могу. Не хочу рушить нашу дружбу. Как только он узнает об этом, я сразу же его потеряю. Мы начнем избегать друг друга и в конечном итоге перестанем общаться, а мне этого не хочется.
– Ты так уверена, что он не ответит тебе взаимностью? Я думаю, ты ему тоже не безразлична.
Аби всего секунду размышляет, сильно закусывает нижнюю губу и начинает отрицательно махать головой.
– Нет, Лили, я оставлю все как
– Лили, ты никому не скажешь! Обещаешь!?
Я набираю в грудь воздуха, чтоб еще раз попросить ее передумать, но Аби сдвигает брови и делает вопросительный кивок.
– Хорошо, - тихо говорю я. Чувствую обиду и свою беспомощность. Аби кивает и быстро уходит, оставляя меня одну в холодном каменном подземелье. Когда волны ее черных волос скрываются за углом, ведущим к большой винтовой лестнице, я еще какой-то момент смотрю на пустые стены, но внезапный шорох чьей-то школьной мантии выдергивает меня из всех размышлений. Я срываюсь с места и быстро следую в сторону, противоположную той, куда только что ушла моя подруга. Среди полной тишины я слышу, как чей-то девичий голос называет пароль, ведущий в гостиную Слизерина. Едва завернув за угол, я успеваю рассмотреть скрывающегося за проемом случайного слушателя, которым весьма некстати, и к моему огромному переживанию оказалась наша хитрая Мэри Бэддок.
***
Около десяти вечера я покидаю гостиную Гриффиндора, поскольку сегодня моя очередь делать вечерний обход по школе. Пройдя по коридорам нескольких этажей и не обнаружив там никого, я, с чувством выполненного долга, плетусь в свою гостиную. Иду по четвертому этажу и думаю про Альбуса и Абигайль. Правду говоря, я целый день не могу выкинуть это из головы. Мне безумно обидно за Аби, но с другой стороны я ее понимаю, ведь если бы я была на ее месте и по уши влюбилась в Скорпиуса, то поступила бы точно так же как она. Ситуация почти безысходна, а выхода два: признаться и надеяться на взаимность или подавить в себе эти чувства, чем Абигейль теперь усердно занимается. Еще одним огромным волнением стало то, что эту тайну теперь знаем не только мы со Скорпиусом.
«Вот же любознательная», - со злостью думаю я. Сам факт того, что она набралась наглости и подслушивала нас, подпитывает во мне желание крепко стиснуть пальцы на ее изящной шее. Мне меньше всего хотелось, чтоб именно Мэри знала о секрете Абигейль.
Полностью окунувшись в свои мысли я иду настолько медленно, что почти не слышу собственных шагов в глухой тишине. Внезапно, проходя мимо ниши за гобеленом, я замираю. Я точно знаю, что там есть тайный проход, поскольку он мне хорошо знаком из Карты Мародеров, которая, как и мантия, находится сейчас у Альбуса. В надежде разоблачить полуночников, я прислушиваюсь и делаю пару шагов в сторону тихого мужского голоса. Испытываю шок, поскольку тихий и почти влюбленный шепот принадлежит Эвану. На моем лице появляется улыбка. Уже собираюсь покинуть парочку, не создавая при этом никаких посторонних звуков, чтоб не разоблачить себя, но голос собеседницы вызывает у меня остолбенение. Улыбка пропадает так же быстро, как действуют Лихорадочные леденцы из магазина дядя Джорджа. Голос Мэри буквально застревает у меня в ушах, и я не в силах пошевелиться. Испытываю злость, граничащую с отвращением. Я предполагала, что их
– Лили! – я слышу свое имя из уст Мэри и сжимаю кулаки, но остановиться и повернуться не смею. – Лили, подожди! – она догоняет меня и разворачивает, прижимая к стене на манеру того, как я сегодня прижала Абигейль. Закрываю веки и делаю глубокий вдох и такой же выдох. Всеми силами сдерживаю себя, чтоб не вцепиться сейчас в ее блестящие кучери.
– Что? – злостно спрашиваю я, и с удовольствием для себя отмечаю, что Мэри немного растеряна. – Ты что-то хочешь сказать мне, Мэри?
– Лили, мы с Эваном…Ну об этом никто не должен знать.
После этих слов меня буквально захлестывает волна злости.
– Ты не собираешься сказать об этом Скорпиусу? – почти рычу я сквозь зубы, поскольку если не буду сдерживать своих эмоций, то есть вероятность того, что Скорпиус, находящийся сейчас пятью этажами ниже, отлично услышит вопрос о себе. Я еле сдержалась, чтоб не заорать во все горло.
– Я скажу ему, Лили, - серьезно и почти спокойно говорила она, - но сделаю это тогда, когда посчитаю нужным. Мэри говорила это с присущей ей хитростью и расчетливостью.
– Что? – я буквально задыхалась от возмущения. – Да как ты смеешь? Ты расскажешь ему завтра же! – шипела я. Пальцы настолько сильно сжались, что ладонь уже начинала болеть от впившихся в нее ногтей.
– Не переживай, твой Скорпиус скоро обо всем узнает, - с ухмылкой говорит она.
– Мой? Еще недавно он был твой! – говорю я с недоумением и дрожью в голосе. Но дрожь не от страха, а от злости и равнодушия моей собеседницы к чувствам дорогого мне человека. Мэри расплывается в улыбке, но она не такая ехидная, как минутой ранее.
– Лили, я больше не хочу отношений со Скорпиусом, - честно признается она. К моему огромному удивлению эти слова только радуют меня. – В последнее время у нас все совсем плохо. Он замечательный и все такое, но я к нему почти ничего не чувствую.
Виснет пауза. Шестеренки в моей голове почти скрипят от усердного обдумывания ее слов.
– Почему ты говоришь это мне, а не ему? – Спрашиваю я, но в моем голосе теперь больше любопытства.
– Я один раз собиралась с ним поговорить, но не смогла, - оправдывается Мэри.
– Ты должна была снова и снова пытаться ему это сказать. Ты же это понимаешь? – брюнетка кивает.
– Мы друг к другу почти равнодушны. Я четко поняла это тогда, когда мы встретились после летних каникул. К слову, я более чем уверена, что он чувствует то же самое. Ваши с ним отношения в сто раз теплее, чем наши. Если хочешь знать мое мнение, я считаю, что у нас именно из-за этого ничего и не получилось, - почти с улыбкой сказала Мэри. В ее лице совсем не было обиды, а в голосе напрочь отсутствовала обвинительная интонация. Эти слова давались ей настолько легко и честно, что я действительно начала задумываться об их смысле.