Чемпион. Учебка
Шрифт:
Степан Васильевич здоровался с Денисом, а потом не замечал его. Но магией он делился исправно, до конца не осознавая, какую полезную услугу оказывает парню и по какой собственно причине оказывает.
Перед уходом Дениса из кабинета – судья задавал один и тот же вопрос: «Обещаешь, что следующую неделю этот город может спать спокойно?» – а царевич воздух не сотрясал, не ломался и отвечал односложно: «Обещаю».
Принц крови умел держать слово. Это в его крови.
Повестка в военкомат пришла Завалуеву 23-го мая, в которой предписано
Последние две ночи Денис вместе с Зинаидой провёл в своём скромном дворце среди борцовских матов, гантелей и стальных блинов, которые заменяли былое великолепие имперского замка. Но сдерживать напор начинающих культуристов, мечтающих познакомиться с железяками, становилось всё сложнее. Магии категорически не хватало. Уже трижды в зал врывалась разъярённая директриса рабочего общежития, а бдительные вахтеры, сидящие на главном входе, заглядывали по нескольку раз за день. Каждое утро начиналось со скандала с напористыми бабусями. Денис усыплял их бдительность заклинаниями забывчивости, но заряд был настолько слабым, что вахтёры приходили снова… и после обеда, и вечером.
А ещё необычайно активизировались местные качки, не понимающие, какого хера их попросили из зала, где живёт какой-то здоровый парень и его смазливая девчонка. Директриса общежития устала объяснять, любителям потягать штанги, что проживающий в зале парень, это действующий чемпион мира по жиму от груди. К тому же этот парень был сыном самого Министра спорта СССР. Но качки устали соглашаться и не верили в сказки про министерского сынка. И после того как царевича навестили сразу четверо парней с гипертрофированными мышцами, встретив его у входа в зал, пришлось переехать к матери. Переезд случился 25-го мая, и зал снова стал принадлежать спортсменам.
Денис вернулся к матери. Зинаида, как и прежде, была рядом с царевичем.
Галина Николаевна невероятно обрадовалась возвращению сына. А ещё она посодействовала возвращению в столовую своей ученицы, Зинаиды Пархомовой. Мама была сердечная женщина. Чистая душа. Зиночку она называла дочерью.
Алексею Карпову тоже пришла повестка в армии. И тоже на 28-е мая. И если всё сложиться, то служить парни будут вместе.
С футболом Лёхе пришлось завязать. Осталось только отдать родине долг и мечтать о поступлении в институт после прохождения срочной службы. На принца крови Лёха уже не надеялся. Он не стал не Марадоной, не Марко ван Бастеном. Но клятва сдерживала его желание послать к чертям собачьим Дениса Завалуева и его верную врачевательницу Зинаиду.
Денис лежал на кровати, смотрел по телевизору фильм «Тот самый Мюнхгаузен».
Зинаида помогала Галине Николаевне убираться в квартире.
Мать зашла в комнату Дениса. Сказала:
– Сынок, я сейчас приготовлю ужин. Надо справить проводы. Может, посидим по-семейному? Мы что, хуже других?
Принц крови хотел уйти в армию без лишнего шума.
– Конечно, мам посидим. Только без алкоголя. Мне в армию нужно попасть обязательно, – ответил он. – И у меня дело к тебе серьёзное.
Галина Николаевна вздохнула:
– Не переживай ты о Зинаиде. Пусть поживёт у нас дома. И ничего… Дождётся тебя, а там и свадьбы сыграем. Разве я против? Мы будем ждать тебя и вспоминать каждый день. Два года пролетят, и не заметишь.
Царевич улыбнулся.
– Спасибо тебе, мама, – сказал Денис. – А вечером мы обязательно посидим и поговорим.
Женщина понимающе кивнула:
– Взрослый ты такой стал. Вон какой у меня вымахал!
Ещё не было шести утра, когда Денис Завалуев стоял во дворе военкомата. Его провожала только Зинаида. Галина Николаевна сладко спала у себя в квартире после воздействия всего капельки успокоительного волшебства.
Алексей Карпов пришёл в военкомат в одиночестве. Он также отказался от громких проводов. Его немногочисленная семья до сих пор переживала трагическую смерть Дмитрия.
Другие призывники, которых было ровно четырнадцать человек, пожаловали в сопровождении целой толпы родственников, друзей и знакомых. Играла гармонь, бренчали гитары. Парней провожали, как на праздник.
Денис заинтересовался одним парнем, на лице которого кровоточила свежая царапина, тянущаяся от брови через глаз, через нос к подбородку.
В 6:05 открылись двери. К провожающим вышел военком в звании майора.
– Товарищи, минутку внимания! – обратился он ко всем собравшимся.
Толпа замерла. Только мужик с гармошкой продолжал бегать по кнопкам и рвать меха, пытаясь изобразить «Прощание славянки».
– Евгений Анатольевич, имейте совесть! – крикнул кто-то.
Мужик послушно замер успокоив свою гармонь.
– Товарищи! – наконец-то заговорил майор. – Пять минут вам, чтобы закончит утренний концерт. После чего все призывники приглашаются в здание военкомата. На призывной пункт вызвано шестнадцать призывников, но сегодня соберётся команда только из семи призывников. То есть восемь парней продолжат праздновать дома…
– Не восемь, а девять! Ты считать разучился, майор? – крикнул кто-то, и толпа дружно ожила.
Военком встряхнул головой.
– Я оговорился, товарищи. Прошу прощения. Конечно же, девять призывников отправятся домой, – улыбнулся он, признавая ошибку. – Но, тем не менее, товарищи… девяти призывникам повестки придут в течение следующих двух недель. А набранная сегодня команда, из семи будущих бойцов, убудет немедленно в расположение своей части!
– А куда набирают солдат? В какой город? – спросил ещё кто-то из мужиков.
– Команда номер тринадцать отправляется служить в Краснодар, – оповести майор. – И пожалуйста, товарищи!.. не наливайте призывникам! Если почувствую запах алкоголя, то разговор будет короткий, и о Краснодаре придётся забыть. Всем ясно?
– Ясно нам, ясно! – орали из толпы. – Только здесь все уже пьяные! Может, мы сразу домой потопаем? Ещё успеют наши мальчики послужить стране!
Майор осмотрел провожающих. Удручающе покачал головой. Кто здесь пьяный, кто трезвый, кто здесь призывник, кто друг призывника, непонятно.