Чему не бывать, тому не бывать
Шрифт:
Этого Ингер Йоханне не знала, и ей пришло в голову, что в деле Фионы Хелле было как-то чересчур много деталей, которые не попали в объемные папки криминальной полиции.
— К тому же, — добавила Сара Брубакк, — Фиона совершенно точно поделилась бы со мной. Мы были неразлучны, как сиамские близнецы. Беременна? Определенно нет.
— Понятно. Спасибо вам огромное.
— Это все?
— Пока что да. Спасибо.
— Вы найдете убийцу?
— В большинстве случаев мы раскрываем преступления, — уклончиво ответила Ингер Йоханне. — Просто на это нужно время.
— Да. Обязательно звоните, если что. Я очень хочу помочь.
— Спасибо, я очень это ценю. До свидания.
Детсадовская группа скрылась за двумя железобетонными домами на ближайшей улице. Утки наконец-то успокоились. Они улеглись на льдине небольшими группками, спрятав клювы в теплых перьях под крыльями.
Ингер Йоханне медленно шла вдоль реки.
Так долго в этом деле не было тайн! — подумала она, глядя на голову Джека, послушно плетущегося рядом с ней. Ни тайн, ни — что особенно удивительно — ненависти. Теперь, как всегда, в любом деле, после любого убийства, начинают проявляться секреты. Вранье. Полуправда. Скрытые факты и старательно забытые истории. А ведь поначалу казалось, что в жизни обеих жертв: и Фионы, и Вибекке, не было никаких особенных противоречий, конфликтов, закулисных игр.
Рагнхилль заплакала. Ингер Йоханне заглянула под козырек коляски. Беззубые десны обнажились в крике. Ингер Йоханне нашла выпавшую соску. Наступила тишина. Она пошла быстрее. Дул сильный сырой ветер. Еще немного, и Рагнхилль окончательно проснется. Пора домой.
Отказ от ребенка не раз становился мотивом убийства матери, думала Ингер Йоханне, маневрируя между лужами на Бергенсгате. Но почему сейчас, почти через двадцать шесть лет? Или ребенок, вернее, теперь уже взрослый человек, только сейчас узнал правду? Могло ли такое открытие породить столь сильную ненависть? Или обиду, достаточную для такого жестокого убийства, для символической казни? Или...
Она остановилась. Джек удивленно посмотрел на нее, свесив язык набок. Мимо прогрохотал автобус. Выхлопы заставили Ингер Йоханне закашляться и отвернуться.
Ребенок Фионы Хелле, который был потом усыновлен, мог прийти к своей биологической матери совсем недавно. Какая была бы ирония, подумала Ингер Йоханне, если Фиона сама стала бы объектом тех страстей, которые эксплуатировала на потребу публике?
Не делать поспешных выводов — Ингвар был прав, предостерегая ее от этого. Ее умозрительная конструкция слишком ненадежна. Существует ли на самом деле этот ребенок?
— И что общего, ради всего святого, он может иметь с Вибекке Хайнербак? — спросила она себя вполголоса и покачала головой.
Должно быть, все-таки это два разных человека.
А может, и один.
Я должна остановиться, подумала она. Веду себя неправильно, непрофессионально. В распоряжении профайлера есть современные компьютерные программы. Возможность работать в команде. Доступ к архивам и лучшим экспертам. Я никакой не профайлер. Я случайная женщина, которая гуляет с младенцем и дворнягой. Но все-таки есть что-то, есть что-то...
Теперь
Придя наконец-то домой, она закрыла дверь на ключ и на цепочку и только потом разделась.
Тронд Арнесен не мог уснуть. Было два часа ночи со вторника на среду. Он несколько раз вставал, чтобы выпить воды, во рту было сухо, язык шершавый, как наждачная бумага. По телевизору не показывали ничего интересного, ничего, что могло бы его заинтересовать или хотя бы отвлечь от размышлений, дать передышку напряженно работающему мозгу, который не позволял заснуть.
Он сдался. Встал в четвертый раз. Оделся.
Прогуляюсь, подумал он. Подышу воздухом.
Снег шел с вечера. Он ложился на землю, легкий, чистый, присыпая гниющие листья, зимний мусор, черные разводы на осевших сугробах и слякоть дорог. Гравий хрустел под ногами, открывающаяся калитка заскрипела. Он бесцельно пошел вверх по холму, как будто его манил фонарный столб на вершине.
Теперь уж точно нет никакой возможности сказать правду.
Он не смог рассказать об этом даже тогда, в жаркой комнате, где был вдвоем с полицейским, который выглядел так, как будто вот-вот засмеется.
Он не смог.
А потом пришел Борд. Этот идиот.
Тронд сунул руки в карманы пуховика и ускорил шаг. В это время на улицах пусто, жители спят за темными окнами. Кот, перебегавший через дорогу, на мгновение остановился, посмотрел на него желтыми светящимися глазами, юркнул в маленькую рощицу на противоположной стороне дороги и исчез.
Он скучал по Вибекке. Сосущее ощущение пустоты поселилось в душе. Такой тоски он никогда раньше не чувствовал — она напоминала о том, как он скучал по маме, когда мальчиком ездил в летний лагерь.
Вибекке была такой сильной. Она бы со всем этим разобралась.
Слезы проложили ледяные дорожки на щеках.
Он всхлипнул, по-мужски высморкался пальцами и остановился. Именно здесь таксист помог ему выйти из машины, чтобы его вырвало. Сейчас все было покрыто снегом, но он был уверен, что это то самое место. Он осторожно сунул носок ботинка в сугроб. Здесь было довольно светло, в пятнадцати метрах горел фонарь. Снег блестел под электрическим светом как россыпь бело-голубых бриллиантов.
Показались его часы.
Он в изумлении нагнулся. Это действительно были его часы. Он подул на них, стряхнул снег и поднес к глазам. Без двадцати три. Секундная стрелка двигалась, календарь показывал восемнадцатое.
Когда он надевал часы, пластмассовый ремешок обжег кожу холодом. Он обрадованно улыбнулся. Часы напоминали ему о Вибекке, он охватил руку черным ремешком и застегнул его.
Он должен рассказать об этом.
Поскольку он сам завел разговор об этих часах, он должен сообщить Ингвару Стюбё, что они нашлись. Значит, он все же не оставил их дома, надел, когда шел на мальчишник, и они упали, когда он стоял, наклонившись вперед, и его рвало.