Чёрч. Книга 2
Шрифт:
— Вот бы потянуть за них, — прорычал он, мягко дергая. — Поиграть ими. Увидеть, как они разметались по моим подушкам, простыням, по моей груди. Боже, ты такая красивая.
Если он еще раз произнесет это слово, она его придушит.
— Давай просто… давай войдем в дом, — предложила она, указывая на дверь. — Поговорим о чем-нибудь.
— Нет, нет, нет, — усмехнулся он и, с трудом вставив ключ, отпер входную дверь. — Время разговоров кончилось, Эмма. Групповая терапия, «Солнечное ранчо» — мы только и делаем, что разговариваем. Пора показать тебе парочку
Входная дверь распахнулась, и Эмма увидела полированный паркетный пол и теплый свет. Мебель, которой по-видимому редко пользовались. Если бы ее спросили, она бы предположила, что Дрю Каспериан редко бывает дома.
Нет, скорее всего большую часть своего свободного времени он таскался по коридорам «Солнечного ранчо».
— Спасибо, не нужно. Я просто хочу… А!
Тут ее резко развернули кругом, и она удивленно вскрикнула. Даже сквозь куртку и свитер она чувствовала, как ей в бицепс впились пальцы Каспера. Сжимая его. Оставляя синяки. Не успела она его послать, как Каспер обрушился на ее губы, а его язык проник ей в рот.
— Все женщины только и делают, что болтают, — простонал он, оторвавшись от нее, чтобы отдышаться.
— Ты что, издеваешься? Твоя работа в том и заключается, чтобы болтать, — заметила она.
— Да, но сейчас у меня выходной, так что за работу пора тебе, — сказал он, и Эмма почувствовала, как он потянул ее за руку. Явно желая, чтобы она опустилась на колени.
— Да, конечно, — рассмеялась она. — Этому не бывать.
— Эмма, ты ведь не хочешь, чтобы я сообщил о твоем поведении доктору Розенштейну? — пригрозил он, обжигая ей шею бурбоновым дыханием.
— И что же ты ему сообщишь? «Пациентка Хартли отказалась сосать мой член»? — засмеялась она.
— Пациентка Хартли неуправляема, — возразил он и, оттянув воротник ее свитера, стал целовать обнаженную кожу. — Она нарушает правила. Не хочет выполнять предписания. Рекомендую снова поместить ее на лечение в клинику.
— Твою ж мать, — выдохнула она, когда он прижал ее к стене всем своим весом. — Так вот как ты это делаешь. Ты не оставляешь им выбора. У тебя там свой маленький…неважно, гарем. А тем, кто тебе откажет, или посмеет жаловаться или поставить под угрозу твою работу, ты портишь личное дело. Ты и Розенштейн. Да и кто станет слушать кучку свихнувшихся дамочек?
— Я никого из них ни к чему не принуждаю. Они получают удовольствие. Это взаимовыгодная сделка. Как и в случае с тобой. Ты здесь по собственной воле. И получишь удовольствие. Просто смирись с этим.
«Чего я тут добиваюсь? Хочу на своем опыте испытать то, о чём я и так уже знала? Найти предлог сделать то, что уже давно хочу сделать? Это просто смешно. Пора положить этому конец, Эмма».
— Каспер, отстань от меня.
Его руки опустились ей на грудь.
— Ты такая красивая.
Эмма
Но она никогда не была особенно сильной.
— Да, да, ты мне это уже говорил, — проворчала Эмма. — Это уже не смешно. Отстань от меня!
— Ой, да ладно, все в порядке, — проворковал Каспер. Реально проворковал. Ее чуть не вырвало. — Я сделаю так, что тебе станет лучше. У меня дар исцеляющего прикосновения.
— Не надо мне больше твоих исцеляющих прикосновений. Отвали! Отпусти меня!
Теперь она уже в серьез с ним боролась, пытаясь от него освободиться. Но он навалился на нее всем своим весом, прижав к стене. Его руки шарили по ее телу, губы скользили вверх-вниз по шее.
— Поверь мне, тебе понравится, — заверил он ее.
Эмма начала кричать. Но не от страха или волнения. Сейчас ее переполнял первобытный гнев, ненависть и чистая злость. Она вопила, брыкалась и металась и, сумев высвободить руку, заколотила по его плечам.
— Я тебя прикончу, мать твою, — обещала она. — Я тебя выпотрошу и полюбуюсь твоими внутренностями! Я причиню тебе столько боли, что ты пожалеешь о каждой гребаной девчонке, которую когда-либо трахал…
И тут она взвизгнула. Голова Каспера будто бы просто… взорвалась. Когда его кровь забрызгала ей лицо, Эмма машинально зажмурилась. Она почувствовала на губах влагу, поэтому сжала и рот.
Теперь двигалось только его тело. Он дрожал и дергался, цепляясь за нее пальцами. Нервные окончания бились до последнего, понимая, что их хозяина покидает жизнь. Он издал сдавленный звук, потом нечто похожее на слово, затем выдохнул и рухнул на нее.
Эмма, наконец, открыла глаза. Каспер еще не умер, но уже не представлял угрозы. Только не с ломом в голове.
«Боже, какие у тебя огромные глаза!»
Какое-то время она пыталась высвободиться, не зная, что делать с его еще не совсем мертвым телом, затем заглянула ему через плечо. У Эммы тут же отвисла челюсть, и она его отпустила. Дергающееся тело упало на пол, пальцы наугад цеплялись за половицы, пытаясь избежать того, что уже произошло.
— Ты, — выдохнула она. Это слово вырвалось из нее белым облаком. В доме было холодно. Входная дверь открыта. Войдя, он не закрыл за собой дверь.
— А ты ждала кого-то другого?
Этот голос. Этот голос. Словно ангел. Словно Дьявол. Словно все то, что она всегда хотела, но никогда не могла получить.
— Чёрч.
Он вышел из тени коридора.
Казалось, Эмма не видела его целую вечность. В жизни он был еще более внушительным, чем в ее воспоминаниях. Из-за его высокого роста Эмма чувствовала себя маленькой, а из-за широких плеч — миниатюрной. Эти голубые-преголубые глаза вырывали ей душу прямо из тела.