Череп епископа
Шрифт:
— Много там жрецов в капище? — скромно поинтересовался Игорь.
— Она… Она одна…
— Видно, богатый храм, — без тени улыбки кивнул Картышев.
— Она сказала… — Никита зачерпнул еще ложку грибов. — Она сказала, что на острове спит отец варягов. Перун.
— Перуна князь Владимир вниз по Днепру спустил… — по инерции парировал Малохин, но на полуслове запнулся. — На Неве?
Он отступил и посмотрел на своих товарищей:
— Мужики, вы помните: арабы всегда говорили, что русские, это племя живущее на острове у озера Нево, то бишь у Ладоги. Все историки еще постоянно гадали, то ли они имеют в виду земли между Волховом,
— Ну, тогда понятно, почему сюда регулярно варяги наведываются. Непонятно только, откуда? — добавил Картышев.
— Ну, теперь вы мне верите? — с облегчением вздохнул Никита.
— А еще, мужики, — хмуро добавил Росин; — Как раз на лугу перед этим островом мы заночевали, прежде чем проснуться в нынешнем времени. Про этот случай твоя жрица ничего не говорила, Никитушка?
— Блин, точно! — вскочил со своего места Малохин. — Это она! Вот, чёрт… Нужно на Неву идти, с теткой разбираться. Пусть назад возвращает!
— Подожди, — покачал головой Костя. — А как же война? Там, на западе, кто-то сейчас помощи ждет. Там люди гибнут, а ты бежать сломя голову предлагаешь.
— Почему ты решил, что там сражения идут? — фыркнул Малохин. — От того, что какой-то тетке что-то приснилось?
— Сережа, родной, — вздохнул Росин. — А в то, что мы в шестнадцатый век провалились, ты веришь? Ты уж выбери что-нибудь одно. Или с островом связано нечто, способное протаскивать сотни людей сквозь века, но уж тогда и про нападение соседей на западные границы оно наверняка способно узнать. Или оно про обстановку ближе прямой видимости ничего знать не может — но уж тогда и на счет путешествия во времени разговаривать не стоит.
На этот раз Малохин предпочел промолчать.
— Я возьму твои лыжи, Никита? — решительно положил ладони на стол Картышев. — Мы пока ни одной пары вырезать не догадались.
— А как же я?
— Судя по тому, как ты реагируешь на каждое движение, ты еще дня три никуда пойти не сможешь.
— Смогу! Свиньи у меня… — попытался встать Хомяк, и лицо его тут же скривило от боли.
— Вот видишь! — поднялся Игорь. — Пока оклемаешься, я успею сходить и туда, и обратно.
— Объяснять опричнику, что у какой-то женщины на Неве было видение о нападении на западные границы? — Росин снова тяжело вздохнул. — Полный бред. И не сообщать ничего нехорошо получится… Лучше, я сам схожу.
К удивлению Росина, Зализа отнесся к сообщению серьезно. Единственное, о чем он спросил, выслушав сбивчивый рассказ Кости и поняв, что речь идет о пользующемся дурной славой селении Кельмимаа:
— Откуда там люди? Их же вырезали всех еще в прошлом году!
— Один из моих знакомых поселился, — пояснил Костя. — Вместе с нами сюда приехал.
— Помню, самого его видел, — кивнул Семен. — А вот женщина…
— Местная она, — повторил Росин. — Там и живет.
— Ты, боярин в горницу проходи, откушай чем Бог послал, — задумчиво кивнул Зализа. — Ярыга баял, баня протоплена. Потрапезничаешь, согреешься.
Наворачивая гречу с мясом, и запивая ее горячим сбитенем, Костя все время пытался понять: встречают его как дворянина, вольного боярина-воина, или как простого смерда? Насколько он помнил «Домострой», царь требовал, чтобы
Так, в тяжких раздумьях, Костя и накушался до такой степени, что после долгого лыжного перехода по морозному воздуху его потянуло в сон. Знал бы он, чего лишается! Помочь боярину хорошенько попариться пришли две молодые, пышные, веселые девицы, и не помышлявшие прикрывать своих прелестей березовыми и еловыми вениками. Однако попавший в тепло гость окончательно сомлел, и хотя сделал пару поползновений воспользоваться случаем, оказался ни на что не годен.
Утром его разбудил девичий смех — очень может быть, что полати в светлице на первом этаже с ним делила какая-то из вчерашних знакомых, но и этот шанс хозяйский гость упустил. Когда он поднялся, рядом никого не оказалось, а смешок удалялся вдаль где-то за дверьми.
Встав и одевшись, он вышел наружу, и в дверях столкнулся с опричником.
— Поднялся, боярин? Ну, пойдем.
Одетый в отливающий железом и побрякивающий кольчужным подолом юшман, небрежно расстегнутый на груди, Зализа уже не походил на раздобревшего купчишку, каковым казался вчера в цветастых нарядах. Даже черная бородка опричника ныне не топорщилась задорно вперед, а достойно лежала на груди, прикрывая меховой ворот овчинного поддоспешника.
— Снедь в сумках, — сурово сообщил Семен, выводя Росина во двор, где на одного из двух приготовленных коней уже успели навьючить Никитины лыжи. — Сейчас об утробе заботиться недосуг. Садись.
Костя, которого мгновенно пробил пот, несколько секунд поколебался, потом взялся за луку седла, вставил ногу в стремя, оттолкнулся от земли и… мгновением спустя, судорожно вцепившись в обитый кожей выступ перед собой, взирал на окружающих с высокой покачивающейся опоры.
— Я… — он хотел сказать, что не умеет править лошадью, но опричник уже взметнулся на своего жеребца, затем небрежно подобрал повод росинского коня и закрепил себе около ноги.
— Береги себя, Семен!
Зализа оглянулся, улыбнулся, встопорщив бороду, махнул на прощанье рукой и подтолкнул жеребца пятками.
Когда-то в детстве Росину довелось покататься на мотоцикле. Тогда он изрядно понервничал, но теперь понимал, что мотоцикл по сравнению с конем — это поставленное перед телевизором мягкое кресло. Тем более, что сразу за воротами опричник пустил коня рысью, вторая лошадка наддала следом за ним, и Костю начало с силой швырять в седле вперед-назад. Минут через двадцать, у него возникло стойкое предчувствие, что тело вот-вот переломится пополам где-то в пояснице. Стремясь спасти хотя бы голову, Росин выпрямил спину, придав телу строго вертикальное положение — и о, чудо! Болтанка прекратилась! Теперь в такт шагам покачивались только бедра, а все тело ровно и спокойно двигалось вперед. Еще минут через десять Костя смог даже покрутить головой, любуясь окружающим пейзажем.