Череп на флаге
Шрифт:
Все начали звать Патрика, потом отправили на его поиски юнгу и трех матросов, но негритенка так нигде и не нашли. Единственным предметом, косвенно доказывавшим его бегство с корабля, был линь, обнаруженный на левом боканце.
— Вывод напрашивается сам собой, — сказал Педро Нуньес, потрясая зажатой в кулак находкой. — Остается выяснить, действовал ли черномазый по собственной инициативе или кто-то толкнул его на этот шаг.
— У нас нет времени заниматься отгадыванием загадок, — проворчал канонир Ник Долтон. — Сейчас надо решать, кто будет капитаном и что нам делать дальше.
Большинство
Претендентов оказалось трое: Чарли Эванс, Педро Нуньес и Свен Улофссон. В ходе обсуждения плотник снял свою кандидатуру, так что в итоге на место капитана осталось лишь два кандидата — квартирмейстер и боцман. Больше шансов было у Эванса. Во-первых, в пиратской иерархии он стоял на ступеньку выше Нуньеса; во-вторых, квартирмейстер был физически более крепким, чем его конкурент; в-третьих, он был англичанином. Конечно, последнее обстоятельство не являлось решающем в столь разноплеменной компании, но все же для сынов туманного Альбиона, численно преобладавших на судне, более предпочтительной казалась кандидатура их земляка.
Точку в дебатах по поводу избрания нового лидера поставил ветеран шайки шестидесятитрехлетний Деннис Грейвз.
— Братва, — проскрипел он противным надтреснутым голосом, — не стоит пререкаться и придавать этим выборам слишком серьезное значение. Коли нашим избранником окажется тот, кто превысит свои полномочия и не захочет действовать в интересах всех, его нетрудно будет сместить и поставить капитаном кого-нибудь другого. Мы же сами в наших правилах предусмотрели такую возможность! Итак, мой вам совет: пока мы трезвы, давайте отдадим предпочтение самому храброму и самому искусному в мореплавании собрату — тому, кто в силу своей рассудительности и смелости сумеет наилучшим образом уберечь наш клан от разрушительного воздействия анархии. Таким человеком я бы выбрал Эванса — джентльмена, во всех отношениях заслуживающего вашего уважения.
Речь старика Грейвза была встречена одобрительными выкриками. Начали голосовать, и чаша весов склонилась в пользу квартирмейстера. В итоге Чарлз Эванс стал капитаном корабля. Новым квартирмейстером избрали Педро Нуньеса, а боцманом — Свена Улофссона.
— Осталось выбрать штурмана, — сказал Нуньес, взявший на себя функции председательствующего. — Честно говоря, я не знаю, кто бы мог занять эту должность. У нас практически не осталось моряков, умеющий вести корабль.
— Братва, — снова взял слово Деннис Грейвз, — вы забыли о двух пленных капитанах — Джоне Барни и Жуане Перейру. Любой из них может исполнять обязанности штурмана.
— Они не изъявили желания присоединиться к нам, — заметил Эванс.
— Что ж, одному из них придется стать нашим штурманом поневоле. Это не лучший вариант, однако у нас нет другого выбора.
— Хорошо, — кивнул капитан. — Я сегодня же поговорю с мистером Барни… А пока мы должны отомстить солдатам Пойнт-Гэлли за смерть наших товарищей. Это дело чести. И я говорю: кровь за кровь!
— Смерть за смерть! — хором отозвались разбойники.
— Поскольку малые
— Я мог бы взять сорок парней и, высадившись под прикрытием артиллерии на сушу, атаковать поселок, — заявил Нуньес.
— В Пойнт-Гэлли около сотни солдат, — напомнил квартирмейстеру вожак, — и нам их не одолеть. Им ничего не стоит, укрывшись за домами и частоколом, перестрелять наших людей. Нет, Педро! Ограничимся бомбардировкой с моря, а затем, когда губернатор увидит нашу силу и нашу решительность, мы потребуем от него выкуп за Кэрол Моррис — не менее сорока тысяч фунтов стерлингов!
Над палубой пронеслось троекратное «ура!».
— Итак, — возбужденно воскликнул Эванс, — за дело! К черту королевский флаг! Поднять «Веселого Роджера»! Боцман, организовать людей на постройку плота!
Работы велись до позднего вечера, причем на них задействовали всех пленных португальцев. Плот был построен из бревен, взятых на пинке, и имел в длину шестьдесят футов, а в ширину — тридцать. Пираты установили на нем батарею из шести 10-фунтовых орудий и, когда настал вечер, в сгустившихся сумерках отбуксировали это неуклюжее сооружение ближе к берегу.
В десять вечера, после того как пленные португальцы были отпущены на все четыре стороны, Чарлз Эванс приказал канонирам открыть огонь по Пойнт-Гэлли. Нельзя сказать, чтобы эта бомбардировка принесла форту и зданиям, примыкавшим к нему, значительный ущерб; но определенный психологический эффект она, без сомнения, имела. Часть колонистов в панике бежала со своими семьями и пожитками в окрестные леса, в то время как прочие — те, кто рискнул остаться — до самого утра не могли сомкнуть глаз, ожидая внезапной высадки пиратов. Страхи их, однако, оказались напрасными; на рассвете плавучая батарея была отведена от берега к кораблям.
Около девяти часов утра из форта вышла группа людей с белым флагом. Размахивая им, парламентеры спустились по откосу к морю, и вскоре легкая гичка заскользила по сонной глади бухты в сторону «Черного мстителя».
Эванс следил за посланцами губернатора в подзорную трубу. Он увидел, что гичка остановилась на полпути к бригу, в пределах досягаемости крепостной артиллерии, и офицер, сидевший на корме, снова помахал белым флагом, приглашая джентльменов удачи вступить в переговоры.
— Педро! — окликнул капитан своего первого помощника. — Возьми трех-четырех матросов и отправляйся на встречу с посланником губернатора. Узнай, чего он хочет.
Минут через десять пиратский ялик отошел от борта «Черного мстителя» и взял курс на маячившую в отдалении гичку. Приблизившись к ней на расстояние двадцати-двадцати пяти футов, пираты развернулись к парламентерам кормой, и Нуньес злобно выкрикнул:
— Подлые псы! Мы слушаем вас!
— С кем я буду говорить? — поинтересовался офицер.
— Со мной, — ударил себя кулаком в грудь квартирмейстер.
— Кто вы?
— Какая разница! — Нуньес не скрывал своего раздражения. — Зовите меня Вольным Буревестником. А кто вы такой?