Через бури
Шрифт:
Приехав в Подлипки, они погуляли по лесу, любуясь осенними красками. Особенно понравился им клен с золотистой в лучах заходящего солнца кроной.
— Он хочет походить на тебя, — сказал Инне Саша. Инна поцеловала его за это в щеку.
После ужина, когда Шеферы порадовались успеху Саши и его переезду в Подлипки, Инна не забыла обещания и с торжественным видом отправилась в свою комнату за подарком.
Она не приготовила, как обычно, постель гостю в комнате Бори, а привела его к себе, указав на свою широкую кровать, постеленную на двоих. Утром счастливые молодые люди объявили родителям,
Воспользовавшись послереволюционной простотой оформления, Саша Званцев прежде всего оформил свой развод с Татьяной Николаевной Давидович, а потом расписался с Инной Александровной Шефер. Все разом.
А в это время Клыков докладывал секретарю райкома:
— Так что, обошел он нас по всем статьям. Сухим из воды вышел. В верхах поддержкой заручился. В заводоуправлении сказали, какое-то важное изобретение сделал. Сам Орджоникидзе приказ прислал. Забирает в Москву для выполнения государственного задания. Выскользнул он из наших рук. Казалось, связан с двумя пожарами угольных складов, а улик нет, а сейчас против самого Орджоникидзе не попрешь.
«Узкоколейный» Гришкан презрительно процедил:
— Притупились клыки твои, Клыков. Хоть усы бы сбрил, чтобы о них не напоминали, не можешь властью своей взять, улик не добыл, отойди в сторону. Дай народному суду свою власть показать, — Гришкан раздраженно встал из-за стола и прошелся по кабинету.
Клыков сидел насупившись. Секретарь райкома остановился перед ним:
— А ну, Клыков, так ли уж безоблачно дела идут у главного механика? И никто не жалуется на него?
— Недовольства много, а что толку. Всем известно, что механический цех — узкое место, завален заказами на запасные части. Начальники цехов в запас заказывают.
— А нет ли среди этих заказов особо важных, которые производительность завода увеличили бы?
— Если рацпредложения, то их навалом.
— Вот с этого и начинать надо. Вызови к себе повесткой плановиков механического цеха. Пусть отберут тебе рацпредложения, залежавшиеся у них. Ударим изобретателя чужими изобретениями, намеренно им задержанными, насыплем ему соли на хвост. Эти заказики тебе легче собрать, чем улики против поджигателей складов. Соберешь папку потолще — и передашь прокурору, облегчишь ему работу. Поторопи, чтобы суд по уголовной статье привлек к ответу главного механика за зажим изобретательской мысли на заводе, а я, в порядке партийной помощи, по телефону брякну, чтобы судимость была у неприступного твоим усилиям купеческого отродья Званцевых.
Клыков покинул Гришкана ободренный и за пару дней собрал против главного механика обличающий материал, переданный послушным прокурором в народный суд, который послал Званцеву повестку явиться на судебное заседание. Обвиняемый в суд дважды не явился, находясь в Москве.
Судья, пожилая женщина, обремененная семьей, больной матерью и двумя подростками, сыном и дочерью, покинутая пьяницей мужем, больше всего боялась потерять свое место, так как ничего другого, кроме судебных решений по пустяковым
Случилось так, что судебным заседателем был экономист заводоуправления Константин Афанасьевич Куликов. Он страшно переживал, что должен судить своего друга, выходящего на широкую дорогу реализации своего изобретения. Поэтому судебный заседатель, обычно безмолвный участник заседания, лишь на бумаге имеющей те же права, что и судья, заявил категорический протест против рассмотрения уголовного дела в отсутствие обвиняемого. Но спорные вопросы решались составом суда в комнате совещаний голосованием. Судья закрыла дверь:
— Я вынуждена поставить на голосование ваш протест, товарищ Куликов, — объявила судья, глотая пилюли от головной боли и строго глядя на второю заседателя, конюха с конного двора Никифорова, желчного, всем недовольного старика, насильно выгоняемого руководством на пенсию. Сокращалось число коней. Для перевозок пришли грузовики. Главный механик был для него мальчишка, выскочка, живущий, как былой барин, один в целом особняке. Поэтому второй заседатель встал на сторону судьи, и она, невзирая на особое мнение, немедленно написанное Куликовым, решила судить заочно, презрительно бросив ему:
— Напрасно трудитесь, товарищ заседатель. Я поступаю по закону, который и вам знать полезно.
Речь прокурора была краткой. Перечислив невыполненные главным механиком заказы по внедрению рацпредложений и огласив неизвестно кем подсчитанный материальный урон, понесенный якобы заводом, он обвинил Званцева Александра Петровича в халатном отношении к своим обязанностям, затирании изобретательской мысли на заводе и потребовал присудить его к трем годам лишения свободы в тюремном изоляторе или принудительным работам по месту службы.
Назначенный судом защитник нудно просил у суда снисхождения к обвиняемому, который не имел в своем распоряжении материальных возможностей, вспомогательных цехов для выполнения всех заказов, в том числе и рационализаторских.
В совещательной комнате с облезлыми обоями судья обратилась к двум заседателям:
— У нас нет оснований для вынесения оправдательного приговора, о чем даже защитник не просил. Факт невыполнения заказов налицо. Нам остается определить меру наказания.
— Такое судебное разбирательство я считаю фарсом, — горячо запротестовал наивный Костя Куликов. — Суду через экспертизу следовало бы выяснить, имел ли обвиняемый возможность выполнить заказы, и только тогда определить меру вины главного механика, которой, на мой взгляд, нет.
— Вы намеренно затягиваете судебное разбирательство, товарищ заседатель. У нас нет никаких опровержений вины обвиняемого, пусть даже и отсутствующего. Защита требовала только снисхождения. Учитывая ваши возражения, я считаю возможным присудить Званцева к одному голу принудительных работ по месту службы.
— Я категорически протестую! И пишу особое мнение, — упрямился Куликов.
— Это ваше право, как и мое право — ходатайство о недопущении вас к дальнейшей работе суда.
— Вы окажете мне огромную услугу. Но особое мнение останется.