Через все испытания
Шрифт:
Горновой измерил Афанасия взглядом:
— А что? Иди в тыл полка, хотя бы ездовым. Скажу заму, возьмет.
— Вот спасибо. Пойду, а сейчас, чем смогу, помогу здесь.
На рассвете подошли главные силы полка. Третий батальон был сразу отправлен вниз по течению.
— Пусть растянется на широком фронте от Комарина к югу и готовит форсирование, — приказал Горновой, а батальону Березина велел грузиться на подготовленные плоты.
Спустя несколько минут первые плоты отчалили.
Горновой увидел,
— Живее, ребята, — поторопил он солдат, отталкивавших последний плот.
Горновой не отрывал взгляда от начавшего поблескивать зеркала реки и от местности на противоположном берегу. Там ракеты вспарывали сочившиеся изморосью облака. Брызги трассирующих пуль рыжими снопами застилали восточный берег.
Комбат-три открыл огонь из станковых пулеметов. Завязалась огневая дуэль.
Первые плоты противник встретил автоматным огнем. С плотов ему ответили наши автоматчики и пулеметчики. Вражеская пехота ускорила выход к берегу. Горновой почувствовал, как закололо в груди: «Обнаружили. Не успел высадиться даже первый, немногочисленный десант».
От ротного Микитенко поступил сигнал: «Отражаю атаку пехоты».
«Вижу, но отразишь ли?» — подумал Горновой, подзывая командира полковой минометной батареи.
Капитан Дедков тут же открыл огонь по одному из подготовленных участков. Ударил и артиллерийский дивизион, развернувшийся на позициях в районе Потехина.
Пулеметный и автоматный огонь противника ослабел, но из лесов, подступавших к Комарину с северо-запада, ударили вражеские минометы. Они не накрыли ни первый десант, ни подразделения, находившиеся в исходном районе, но на реке вздыбились водяные столбы. Микитенко доложил: «Один плот потоплен, остальные причалили. Готовлюсь к атаке».
Через несколько минут рота атаковала и отбросила автоматчиков противника от берега. Но Горновой понял, что посылать в этом же направлении баркас, на борт которого втиснута чуть ли не вся рота Боброва, рискованно. «Направление пристреляно», — решил он и позвал ротного.
— Давай, капитан, протолкнем баркас вдоль берега на север.
Через несколько минут бойцы Боброва потянули баркас по мелководью против течения. «Как волжские бурлаки. Не хватает только «Дубинушки», — улыбнулся ротный.
Открыли огонь батареи противника. Вода в Днепре закипела. Осколки с жужжанием шлепались даже на сырой песок восточного берега, рядом с полковым НП, но уже не имели убойной силы. Один осколок, с пятак, застрял у Горнового в плащ-накидке.
— Горячий, — протянул командир полка кусок искореженного металла Кротову. — Видал?
— На память сохраните, — посоветовал замполит. — Летела смертушка, да у цели выдохлась.
Баркас и несколько плотов роты Боброва
Горновой приказал артиллеристам окаймить роту Микитенко огнем. И все же ей было трудно. «Требуется срочная помощь. Но чем?» — ломал голову командир полка. Вся надежда — на Боброва. Оценив обстановку, тот не пошел на соединение с ротой Микитенко вдоль берега, а через прибрежные заросли внезапно ударил по наседавшему противнику с фланга и тыла.
Вскоре интенсивность вражеского огня заметно снизилась. Березин воспользовался этим и перешел в атаку.
Второй батальон начал переправу с рассветом. Это позволило противнику вести по его подразделениям на воде более прицельный огонь. Несколько снарядов разорвались в непосредственной близости от баркаса. В его борту образовалась пробоина. Наполняясь водой, баркас кренился и вот-вот должен был затонуть.
У кого-то из солдат не выдержали нервы:
— Братцы, тонем!
— Перестань ты, дурень! — гаркнули на него. Хорошо, что не растерялись гребцы.
Подналегли на весла, и через несколько минут баркас зашуршал по песку.
— Вперед! — скомандовал ротный, прыгая в воду. За ним поспешили бойцы.
К тому времени, когда дождь стих и на западном берегу был захвачен плацдарм свыше двух километров по фронту и около трех километров в глубину, Горновой решил переместить туда и свой НП.
— Поплывем на моей лодке, товарищ командир. Устойчивая и быстрая, — предложил Горновому Афанасий. — А уж потом отправлюсь к обозникам.
— Не возражаю.
У лодки Горновой услышал приглушенные всхлипывания мальчишки.
— Дядя командир, возьмите меня с собой.
Горновой погладил его щуплые, худенькие плечи и сказал, еле сдерживая волнение:
— Митя! Нельзя такого мальца, как ты, брать. А бабушку на кого оставишь?
Подозвал ординарца и попросил:
— Что там у нас есть? Дайте мальчику.
Четыре бойца сели за весла, Горновой занял место на корме. Афанасий, встав на колени между сиденьями, скомандовал, как заправский моряк:
— Полный вперед!
Рассекая волны, лодка устремилась к плацдарму. Ни командир полка, ни гребцы не обращали внимания на разрывы снарядов. Афанасий покрикивал:
— Правая греби, левая табань!
Автоматчики хотя и не знали морской терминологии, но команды Афанасия исполняли умело. И все шло удачно, а когда были у самого берега, когда до плацдарма — рукой подать, Афанасий, вскрикнув, схватился за грудь и упал на дно лодки. Горновой почувствовал, как потемнело в глазах, сжалось сердце. Он понял, что Афанасий смертельно ранен, наклонился к нему.