Черная камея
Шрифт:
А пока я сидел в саду в состоянии шока. Решил выпить вторую порцию шоколада и, схватив кувшин, наполнил чашку.
Джулиен потихоньку потягивал шоколад из своей.
«Я вовсе не стремился ранить тебя, Тарквиний, – ласково сказал дядя Джулиен. – Как раз наоборот. Твоя юность и искренность очень мне импонирует. Я вижу этот прелестный букет, который ты принес Моне, и меня трогает, что ты с таким отчаянием хочешь любить ее».
«Я действительно ее люблю», – сказал я.
«Но в нашей семье, Тарквиний, очень близкие
«Ни за что, – заявил я. – Я хочу уважать вас и действительно уважаю, хотя вы и обманули мою прародительницу, эту трепетную деву, которую соблазнили в той самой кровати, в которой сплю теперь я. Но я должен услышать из уст Моны, что она меня отвергает».
Джулиен сделал большой глоток горячего шоколада и задумчиво отвел взгляд, словно находил утешение, любуясь ивой, кленом и огромной магнолией, грозившей задушить молодую поросль.
«Ответь-ка, юноша, мне на один вопрос, – сказал он. – Ты не чувствуешь странный запах в этом саду?»
«Конечно, чувствую, он довольно сильный, – ответил я. – Я постеснялся спросить, когда обратил на него внимание. Такой сладковатый запах».
Поведение Джулиена резко изменилось. От очаровательной непринужденности он сразу перешел к печальной серьезности.
«Я еще раз вынужден повторить, mon fils, что ты никогда, ни при каких условиях не должен быть с Моной, – сказал он. – И прости меня, что я привел тебя в это место».
«Что вы хотите этим сказать? И вообще, зачем вы это говорите? Разве мы не сможем хранить верность друг другу до совершеннолетия? Пройдет каких-то три года, и Мона сможет сама все решать за себя, или нет? Она будет жить в моем сердце, я стану носить в медальоне локон ее волос, а когда пробьет час, мы вместе пойдем к алтарю».
«Нет, этого не будет. Пожалуйста, пойми, я очень люблю Мону, я очень тебя уважаю и знаю, что ты отличный парень. Но ты видишь призраков, mon fils, и ты чувствуешь запах смерти. Ведь здесь, прямо под нами, захоронены мутанты, которые не должны были даже рождаться в этой семье. Поверь мне на слово, mon fils, если ты женишься на Моне, ваши дети тоже могут родиться мутантами. И доказательство тому – то, что ты чувствуешь этот запах. Поверь мне».
«Вы хотите сказать, что убили и закопали здесь ребенка Моны?» – вскипел я.
«Нет, ребенок
«Да вы просто сумасшедший!» – воскликнул я.
«Не презирай меня, Тарквиний, ради собственного блага, – сказал он, излучая бесконечное терпение. – Мне казалось, если я объясню все, как есть, то тебе будет легче. Может быть, со временем ты действительно это почувствуешь».
«Тарквиний!» – услышал я свое имя и повернул голову налево.
Там, в широких воротах у бассейна, стоял Майкл Карри – это он меня окликнул, – а рядом с ним я увидел Роуан Мэйфейр. Оба смотрели на меня так, словно я совершил нечто дурное.
Я тут же вскочил.
Они подошли ко мне, одетые по-домашнему. Синяя футболка на Майкле не скрывала его отличного телосложения – тут было чему позавидовать.
Первой заговорила Роуан. Она была очень любезна.
«Что ты здесь делаешь, Тарквиний?» – спросила она.
«Разговариваю с Джулиеном. Мы пришли сюда посидеть и выпить горячего шоколада». – Я повернулся и показал рукой направо, но Джулиена и след простыл. Я посмотрел на стол. На нем ничего не было, кроме моего букета. Ни серебряного кувшина-термоса, ни чашек, ни крекеров в виде зверюшек, ничего.
У меня перехватило дыхание.
«Бог мой, – сказал я и перекрестился. – Уверяю вас, я только что с ним разговаривал. Даже обжег язык на второй чашке шоколада. Здесь стоял кувшин, серебряный. Джулиен впустил меня через главные ворота! Он сказал, что мне нельзя быть с Моной, что мы родственники...» – я замолчал и обессиленно плюхнулся на стул.
Никто лучше меня не знал, что произошло! И все же я продолжал искать глазами Джулиена, оглядывая сад. Потом я снова уставился на пустой стол. Положил руку на букет. Но где же Гоблин? Почему Гоблин меня не предупредил? Я был с ним нетерпелив, и он бросил меня на произвол судьбы!
Доктор Роуан Мэйфейр подошла сзади и, опустив руки мне на плечи, принялась их массировать. Я сразу успокоился. Тогда она наклонилась и поцеловала меня в щеку. По телу у меня пробежали приятные мурашки, неся благостный покой. Майкл Карри уселся напротив и, взяв мою руку, крепко ее пожал. Он вел себя словно родной дядя, которого я никогда не знал.
Господи, как я их всех любил. Как сильно мне хотелось с ними породниться. Как сильно мне хотелось получить у них благословение любить Мону. И мне так нужно было их утешение именно в эту минуту.
«Нет, меня все-таки упрячут в психушку, – проговорил я. – Джулиен Мэйфейр. А вообще был такой человек?»
«Не волнуйся, был, – ответила Роуан Мэйфейр спокойным, чуть хрипловатым голосом. – Легендарная фигура в семействе Мэйфейров. Он умер в тысяча девятьсот четырнадцатом году».