Черная кошка в темной комнате
Шрифт:
– Ты с ума сошла, мамуля. Он же предлагал фунты, а не доллары.
– Заплатит вдвое дороже. Завтра ты в этом убедишься. Не торопись. Тут половина покупателей из разных стран. Они в нас заинтересованы.
В кресло сел обаятельный мужчина лет сорока с ямочкой на подбородке. Рядом с ним встал майор Кулешов.
– Позвольте, Ксения Михайловна, представить вам старшего следователя по особоважным делам Вербицкого.
– Уже наслышана.
– Илья Алексеевич, – представился Вербицкий.
– Допрос на вернисаже? Оригинально, –
Действительно смешно. Ни один фантаст не мог предположить, что первое знакомство сыщика и его жертвы произойдет в такой обстановке.
– Боже упаси. Я хотел высказать восхищение вашими работами. Особенно, меня поразил ваш портрет. Вы в том же платье, что и на портрете, и ожерелье то же. Недавно писали?
– В этом году.
– А почему глаза синие? У вас в жизни карие.
– Блажь художника. У моего отца были синие глаза. Возможно, вы о нем слышали, он был прокурором области. Михаил Петрович Лобанов.
– Я знал его лично и после университета проходил под его началом практику. Восторгаюсь вашим отцом.
– Его убили.
– Это не установлено следствием.
– И не могло быть установлено. Я невысокого мнения о вашей конторе.
– Вы проводили собственное расследование?
– Мне не дали этого сделать. Сейчас убийца отца уже мертв. Туда ему и дорога. Покопайтесь в своих архивах, уважаемый Илья Алексеевич. Тот, кто попал в жернова моего отца, тот и убил его. Но не будем о грустном. Я рада, что вы пришли.
– Мне сказали, что последние пять лет вы жили в Париже. Посольство Франции подтвердило, что вы имеете там недвижимость. Почему вернулись? И почему открыли выставку здесь, а не в другом месте?
– Ностальгия. Единственная болезнь, которой страдают только русские.
Следователь вежливо откланялся и ретировался.
– Ты чего молола, мамочка. Что ты можешь знать? – пробурчала Олеся.
– Я знаю больше, чем ты думаешь. Покопалась в архиве Регины. Ты же сама мне рассказала про чемодан в чулане.
– Вовремя. Теперь у этих хмырей не осталось сомнений в том, что ты Ксения Чебрец.
– Я так долго крутила в голове эту историю, что она превратилась во что-то абстрактное, наподобие этих картин. Меня слишком часто предавали, обманывали, я потеряла чувство реальности.
Она встала и прошлась по залу.
К Олесе подошел Лотнер.
– Повлияйте на свою мать, мадмуазель, и вы в накладе не останетесь.
– Конечно. Тем более что все картины принадлежат мне, месье Лотнер. Мама мне их подарила. Но последнее слово остается за ней. Не спорьте с ней, у вас слишком много конкурентов.
– Что значит «подарила»? Я вас не понял.
– Очень просто. На купчей должны стоять две подписи. Моя и ее. И лишь тяжелая болезнь или нетрудоспособность одного из нас может изменить это условие. Тогда картинами может торговать одна из нас.
– Вы не хотите вывезти вернисаж в Европу и показать картины всем
– Нет. Мы продадим их в России. Пусть их вывозят куда хотят те, кто купит.
Олеся тоже решила размять ноги после долгого стояния на месте.
Лилия заметила в толпе Геннадия, он единственный был без фрака. Она подошла к нему.
– Поздравляю с грандиозным успехом, дорогая, – сказал Краснопольский. – Покойный Кирилл о таком и во сне не мечтал. Так и умер непонятым гением.
– После спектакля отвезешь меня в загородный дом на плато.
– Ты не останешься в городе?
– Нет.
– Но завтра выставка еще работает.
– Второй день для толпы, мое присутствие не обязательно.
– Хорошо. Поедем на плато.
К Лилии подошел невысокий толстячок лет шестидесяти с потным лицом.
– Ксения Михална, я из Екатеринбурга. Мечтаем заполучить вашу выставку хотя бы на один день. У нас тоже много понимающей интеллигентной публики. Аренда зала, перевозка, охрана, ваши билеты и прочее все за наш счет.
– Мне нравится ваше предложение. Пока работы не раскупили коллекционеры, их должны видеть русские ценители живописи. Я дам ответ в ближайшие дни.
Мэр протянул ей свою визитную карточку.
– Ждем с нетерпением. Восхищен, нет слов.
Лилия выдержала еще час натиска, выбрала время поговорить с Огородниковым.
– На столе возле цветов стоит черный целлофановый пакет, в нем сверток. Там две кассеты. Одна та, что тебе нужна, а вторую подложи в номер Роже Лотнеру на видное место и побеспокойся, чтобы в его номере был видеомагнитофон. Утром пошли к нему посыльного. Он должен передать Лотнеру, что я приеду к нему в два часа дня.
– Не беспокойся. Я все сделаю.
Лилия ушла незаметно через запасной выход. На улице ее ждал старый жигуленок Геннадия. Через час они уже сидели за столом.
– Ты впервые в этом доме? – спросила Лилия.
– Даже мимо никогда не проходил.
– Женщины умеют скрывать свои тайны. Даже пронырливые старухи не знали о существовании этого дома. Не понимаю, зачем он Ксении, если она могла жить в Париже?
– Я думаю, для картин.
– И я так думаю. Значит, она свой план выстроила задолго до убийства Чебреца.
– Ксения убила Кирилла?
– Разумеется. Все очень просто. Идея пришла ей в голову, когда она узнала цену полотнам. Где-то в Сибири, на отшибе, живет алкоголик, но Бог его создал гением. Продав первые три картины, она купила себе домик под Парижем, вернулась и выстроила эти хоромы, а потом с помощью шантажа надавила на Попова. Надо не забывать, всемогущий отец Ксении еще был жив. Аркадий Попов пошел у Ксении на поводу и опознал труп женщины как труп Ксении. Не будем сейчас гадать, кем была эта женщина. Главное, что Ксению похоронили. А через сорок дней она прибила мужа, вывезла картины в этот дом, а Чебреца сожгла вместе с его лачугой.