Черная кровь
Шрифт:
— Отлично выглядишь! Как там эриста?
— Пахнет, но, к сожалению, уже не цветет, — Эрни достала несколько голубых цветов на тонком стебельке из-под прилавка и положила их перед Мирэлией, стоящей по обратную его сторону. — Три энге.
— Да-да, — Мирэлия кивнула и потянулась к кожаной красной сумке, висящей через плечо. Но она резко остановилась и внимательно посмотрела на Энринну.
— Скучаешь по нему? — спросила она вдруг. — По Вену.
Это был не первый раз, когда Мирэлия задавала этот вопрос. И Энри каждый раз отвечала почти одинаково. А на этот раз произнесла
— Я его уже почти забыла.
— А я помню, — Мирэлия вздохнула, вновь потянувшись к сумке, чтобы достать из нее кошелек. — Отлично помню. И, знаешь… Пожалуй, из вас бы вышла отличная пара.
О связи виры с магом знали многие — Энри навряд ли бы преувеличила, сказав, что об этом знает половина города. Но о том, что у нее была дочка, его дочка, знал лишь ограниченный круг лиц.
Мира знала.
— Я уже потеряла смысл, — призналась Энринна. — Смысл этого вечного ожидания. Даже если я буду верить в него, ждать — он все равно не вернется.
— Ты думаешь, что он уехал сам? От тебя. Ты ведь так считаешь, да?
Взгляд Мирэлии был донельзя серьезным. Она вдруг хмыкнула и сама ответила на свой вопрос:
— Он не сам, Рина. Он бы не покинул тебя сам. И я знаю, о чем говорю. Он уехал в наказание — в наказание за то, что связался с тобой. Но он очень хотел к тебе вернуться.
Взгляд Энринны оставался хладнокровным, на лице не проявилась ни одна эмоция, и даже стук сердца слышался в этой холодной, пустой лавке.
Она-то, в общем, и не верила словам Ардиана… Тем самым, про то, что Венитор намеренно ее оставил… Просто допускала, что это тоже может быть. Просто додумалась до этого раньше мага.
Почему Мира вдруг решила поговорить об этом?
— Спасибо, — только и сказала она.
Мирэлия качнула головой.
— Если он не вернулся, значит, с ним случилось что-то серьезное. Его ведь нет уже так долго… Невыносимо долго. Мы были друзьями, Рина. Мы были хорошими друзьями несмотря на все те разногласия, что иногда возникали между нами. И сейчас — все эти восемнадцать или чуть меньше лет — я должна быть на тебя обижена. Но мне тебя жаль, Энри.
— Не надо меня жалеть.
Мирэлия наконец вытащила из кошелька три энге и положила их на прилавок.
— Да, конечно, — согласилась она. — Ты ведь у нас ледяная леди. Лед в глазах, лед в душе, в других местах, нам не открытых. Но я такая же, как и ты. У меня тоже до сих пор нет мужа и детей, — она осеклась, но все равно продолжила: — Поэтому у меня есть право высказать тебе свое мнение.
Монеты, движимые вирой, спрятались в прилавок, будто отказывались становиться свидетелями этого не слишком приятного разговора, и Энринна развернулась к полкам с травами, не желая продолжить беседу. Мирэлия, поняв это, вышла из лавки, и дверь за ней захлопнулась с громким звуком.
Энринна ненавидела, когда ей указывали на ошибки.
Ненавидела себя за то, что их совершила.
Но, действительно, считала, что жалеть ее не нужно. Потому что в жалости нет никакого смысла, кроме поддержания самолюбия.
Надолго остаться в тишине ей не дали, и меньше, чем через грио, в лавке появился новый покупатель.
***
Телль
Мыслей в голове действительно обитало множество.
Телль поставила вино на столик, откинулась на спинку стула и прикрыла глаза. Вино только путало мысли и мешало сосредоточиться. А сосредоточиться было нужно…
Вокруг все шумели и веселились, зато причина этого смеха сидела, замерев, и думала.
Итак, ей уже исполняется семнадцать. Это, в общем-то, все и отмечают… Вон, набрали уже всякой всячины на неизвестное количество энге, как бы Телль хватило за все это заплатить… Впрочем, мама дала достаточно — нет, очень много — денег с собой, поэтому об этом можно было не беспокоиться.
Жаль, домой пойти не получится. Все же жаждут веселья, праздника, зрелищ и хлеба, а если уйдет виновница торжества, то хлеба уж точно не будет. Насчет зрелищ неизвестно.
Но Телль не хотелось находиться тут!
Впрочем, деваться все равно было некуда… Эти курицы ведь просто так не отстанут…
Телль качнула головой, не открывая глаз, а потом подумала, что она отвлеклась и стала размышлять совершенно о другом.
Итак, ей исполняется аж семнадцать. Месяц назад она переехала в этот город вместе с родителями, и сейчас они живут в богатом особняке и приличном районе. И за этот месяц она успела обзавестись подругами, большая часть из которых, впрочем, ей до чертиков противна. Но общаться с ними надо было хотя бы по той причине, что так у нее будет больше связей.
Телль — будущий маг. Она должна поступить в элитное учебное заведение уже в следующем году. Правда, в какое, пока не решила — вариантов много, ведь родители протолкнут ее в любое из заведений, только если она это захочет.
Она красива — у нее черные густые волосы, достигающие сейчас лопаток, большие серые глаза с черными ресницами, светлая кожа, родинка над губой, длинные ноги и изящная, уже почти сформировавшаяся фигура. Сейчас на ней надет брючный костюм персикового цвета, который отлично это подчеркивает. Телль легко находит язык с окружающими, умеет мило улыбаться и также мило врать, чтобы собеседник ни о чем не догадался. Её родители — богатые и почитаемые, и помогают ей по любому вопросу.
Она почти идеальна.
И совершенно не знает, что делать дальше.
Ей... как бы сказать… немного скучно. Именно скучно. Ей скучно в своей идеальности!
Телль открыла глаза и вновь принялась за вино. Вино она пила года уже три или четыре, и родители совершенно не противились этого. Они вообще не были против чего-либо. И если бы сейчас она объявила, что выходит замуж, они, наверное, и слова бы не сказали.
Телль позволяли слишком многое. Ещё бы — она ведь была такой долгожданной и единственной дочерью. Ее родителям, наверное, просто было скучно общаться друг с другом. Потому что они и сами по себе — что скрывать — скучные. Вечно работающая мать и вечно больной отец.