Черная Леди
Шрифт:
— Готтфрид Шенке, с Тумиги III.
— Каким образом он постоянно рискует жизнью? — спросил я.
— Он собирает моллюсков в водах величайшего океана на Тумиге III.
— Почему это опасно?
— В этих водах обитает множество хищных рыб и животных. В результате их нападений Шенке четыре раза попадал в больницу за последние девять лет.
— Но ведь сотни миллионов людей по всей Галактике плавают в водах, где обитают хищники, — возразил я. — Безусловно, десятки миллионов погружались в такие воды более двухсот пятидесяти
— Это верно.
— Тогда почему в списке только Шенке?
— Потому что ваш критерий предполагает, что человек должен рисковать жизнью сознательно и добровольно. Никто, кроме маленькой горстки пловцов, не знает, или не думает, что так рискует, и не вошел бы в воду, если бы знал об опасности или чувствовал, что она угрожает ему лично.
— Понимаю, — ответил я. Тут мне в голову пришел еще один критерий.
— Теперь исключите из этих семи всех гомосексуалистов.
— Исключаются трое. Остается четыре человека, включая Готтфрида Шенке.
— Кто остальные трое?
— Уилфред Крамер с Холмарка, охотник на крупную дичь в джунглях Холмарка, Альсатии IV и Каробуса XIII, — компьютер сделал паузу. — Эрик Нквана с Нью Зимбабве, за которым числится семнадцать горных прыжков.
— Что такое горные прыжки? — спросил я.
— Вид спорта, когда спортсмен прыгает с вершины горы в бурную реку.
Я вздрогнул от одной мысли о таком спорте.
— Кто еще? — спросил я.
— Владимир Кобринский с Солтмарша. Бывший боксер-профессионал, парашютист, подопытное животное…
— Подопытное животное? — прервал я. — Объясните, пожалуйста.
— Он добровольно согласился на инъекции смертельно опасных заболеваний, когда шел поиск средств борьбы с ними.
— Это не противоречит критерию бескорыстия?
— Не думаю, — ответил компьютер. — В то время он отбывал в тюрьме срок за убийство, совершенное из-за ссоры на Альтаире III. Дал согласие на инъекции в обмен на сокращение срока. Продолжать?
— Пожалуйста.
— Кроме этого, он был охотником и исследователем. Сейчас он художник.
— Какой же риск для жизни в занятиях живописью? — спросил я озадаченно.
— Он создал новый вид искусства, называемый плазменной живописью.
Это в высшей степени опасный процесс, в ходе которого должным образом сформированными пучками жесткого излучения в пространстве создается сияющая картина, рассеивающаяся приблизительно за минуту.
— Похоже, он в самом деле очень энергично призывал ее, — задумчиво произнес я.
— Фактически он рисковал жизнью на семнадцать раз меньше, чем Шенке, — заметил компьютер.
— Но Шенке может быть просто увлеченным коллекционером, — сказал я.
— А этот человек, похоже, всю свою жизнь построил на поисках Черной Леди.
— У вас есть еще вопросы?
— Ни одного в голову не приходит, — ответил я и вздохнул в изнеможении. — Хотел бы я знать, не ушел ли весь сегодняшний вечер на бесполезные упражнения.
— Я
— Знаю, — сказал я устало. — Думаю, вряд ли кто из этих четырех нарисовал в последние две недели портрет Черной Леди?
— Никто, — ответил компьютер. — По имеющимся данным, лишь один из них проявил некий интерес к ее портрету.
— Объясните! — я насторожился.
— Два года назад Малькольм Аберкромби через одного из своих агентов приобрел портрет той, кого вы называете Черной Леди. Аукцион проходил на Бета Сантори V.
— Продолжайте, — с надеждой попросил я.
— Человек, торговавшийся с ним за картину, был Владимир Кобринский.
Я понимаю, что это не имеет никакого отношения к гипотетической задаче, но вероятность случайного совпадения, без всякой связи между упоминанием его имени в обоих контекстах, равна 0.0000037 процента.
— Могу я получить распечатку тех открытых данных о нем, которыми вы располагаете?
— Печатаю…
Из машины выполз листок бумаги.
— Есть ли в банке данных вашей памяти его голограмма?
— Я ее еще не стер. Пожалуйста, посмотрите на экран.
Голографический экран замерцал, и я впервые увидел суровое, резкое лицо Владимира Кобринского.
Глава 18
Черная Леди, протянув руки, манила меня к себе. Я неуверенно сделал шаг вперед, затем второй.
— Ко мне, Леонардо, — тихо и проникновенно шептала она. — Иди ко мне, и ты увидишь то, о чем лишь мечтал. Переступи со мной эту грань, и ты узнаешь вечные тайны Жизни и Смерти.
Я сделал третий шаг, уже тверже.
— Приди, — шептала она. — Приди ко мне, и ты узнаешь великий секрет Другой Жизни. Иди же!
Я вскочил в койке. Руки у меня тряслись, цвет бурно менялся. В конце концов я понял, что это был лишь сон, и немного успокоился.
Но был ли это сон? Я редко вижу сны, а когда мне что-то снится, то проснувшись, я обычно не помню подробностей — но этот сон запомнился предельно ясно.
Чем больше я о нем думал, тем чаще задавал себе вопрос: а не было ли это видением, явлением Матери Всего Сущего? Это могло казаться слишком самонадеянным: как я смел думать, что она придет ко мне — вообще к самцу-бъйорнну — и все же каждая деталь пережитого представлялась мне ярко и отчетливо.
— Свет! — произнес я хрипло. Комната мгновенно осветилась. Я принялся расхаживать из угла в угол, ломая голову над тем, что случилось. Вчера прямо из библиотеки я пошел в отель к Венциа, рассказать о своем открытии. Он невероятно разволновался и сказал, что сей же час отправляется на родную планету Кобринского, Солтмарш. Он предложил взять меня с собой, однако я чувствовал, что не могу улететь с Дальнего Лондона без разрешения Тай Чонг. Я просил его отложить отлет до утра, но он отказался. Его лицо горело фанатическим пылом.