Черная луна
Шрифт:
"Если бы меня действительно кто-нибудь узнал, - подвела Герда черту под небезупречной логикой своих рассуждений, - меня бы уже тащили на эшафот, а не на обед приглашали!"
И в самом деле, приглашая княгиню де Ла Тремуй на раут в королевский дворец, принц не забыл улыбнуться Герде особой, одной ей предназначенной улыбкой:
– Буду рад вас снова увидеть, госпожа де Фиен, - сказал он Герде, сопровождая недвусмысленное приглашение безупречным поклоном.
– Похоже, он на тебя глаз положил, - поморщилась Шарлотта, когда за Максимилианом закрылась дверь.
– Ревнуешь?
– попробовала Герда свести возникшее между ними напряжение к незамысловатой шутке.
– Нет, пожалуй, - немного помолчав, серьезно ответила княгиня.
– Но он меня раздражает.
– Значит, все-таки ревнуешь.
– Возможно, - нехотя согласилась Шарлотта.
–
"Любопытное замечание", - отметила Герда, которой принц был совершенно безразличен. Ей были приятны, конечно, его ухаживания, он ведь и к Маргерит проявил в свое время не детский интерес, но, по большому счету, все это было избыточно. Отношения, а попросту любовная связь с наследником престола, по любому представлялись ей неприемлемыми. И это, не говоря уже о том, что, возможно, они с Максимилианом единокровные брат и сестра.
– Попахивает инцестом, как думаешь?
– Усмехнулась внезапно появившаяся из ниоткуда Другая Она.
– Я с ним спать не собираюсь!
– отмахнулась Герда.
– Ой-ли, - покачала головой Другая Она.
И Герда не без смущения вынуждена была признать, что инцест последнее, о чем она подумает, если вдруг решится залезть в самую "теплую" постель королевства. Во всяком случае, это не причина отказаться от удовольствия пожить в королевском замке на глазах у всех своих злейших врагов. А что касается родства, то история полна примеров кровосмесительных связей, и, в большинстве случаев, ничего страшного с нарушителями табу не произошло.
– Такое случается, - пожала она плечами, - разве нет?
– Даже так?
– тяжело вздохнула Другая Она.
– Ну, ну...
– А к де Валену ты меня тоже ревнуешь?
– спросила Герда вслух.
Она впервые осмелилась заговорить с Шарлоттой на эту небезопасную, по ее мнению, тему. Но, с другой стороны, сколько можно делать вид, что ничего не происходит?
– Да, нет, - обдумав вопрос, ответила княгиня.
– Но боюсь, он еще долго не созреет. Может быть, поторопить события?
– Ни в коем случае!
– испугалась Герда.
– Еще не хватало, самой напрашиваться!
– Наверное, ты права, - согласилась Шарлотта.
– Если есть выбор, лучше так...
Но как раз у Шарлотты, - отчетливо поняла сейчас Герда, - выбора и не было. Ее будущим всецело распоряжался ее брат - император, и у Герды возникло вдруг странное чувство, которое она назвала бы предзнанием, если бы в каком-либо из известных ей языков имелось такое слово.
"Шарлотта несвободна, а я?"
***
Итак, они остались в Эриноре, как, собственно, изначально и планировалось. Покушение в этом смысле ничего в программе путешествия не изменило, если не считать того факта, что король Георг, желавший устранить тот неприятный осадок, который наверняка остался у княгини де Ла Тремуй после инцидента на Королевской миле, из кожи вон лез, демонстрируя свое "трогательное" гостеприимство и "немереное" добросердечие. Казалось, пребывание в Эриноре превратилось для Шарлотты и Герды в один сплошной непрекращающийся праздник. Торжественные обеды и "частные" приемы сменялись балами и охотой, а прогулки по реке - естественно, на золоченой королевской галере, - и посещение городских достопримечательностей чередовалось с поездками верхом в живописных окрестностях Эринора, посещением оперы и ночными пирушками с фейерверком и акробатами. Герде такая жизнь нравилась, тем более, что совершенно неожиданно для себя она оказалась чрезвычайно востребованной дамой. Положивший на нее глаз принц Максимилиан по-прежнему портил нервы графу де Валену, а появившийся в городе буквально на следующий день после их приезда в Эринор граф Давыдов заставлял нервничать и того, и другого. Это был любопытный опыт, поскольку так галантно и многообещающе за Гердой еще никто никогда не ухаживал. Изнасиловать хотели, и не раз. А вот так, чтобы дарить цветы и говорить комплименты, это впервые.
Между тем, жизнь есть жизнь, и в ней все сложнее, чем в
В течении нескольких ночей кряду, при каждом удобном случае она покидала дворец Арнем. Облачившись в свой сверский "ночной наряд", прикрыв лицо черным шелковым платком так, что видны были только глаза, и вооружившись, словно, шла на войну, Герда бродила по пустынным улицам спящего города. Заглядывала в притоны и кабаки на Продажной улице. Наведалась, между делом, в дом Кирсы и посмотрела на играющих в карты гвардейцев короля. Проникла в особняк на Липовой аллее, удостоверившись, что сможет, если захочет, свести счеты со своим не состоявшимся "папенькой". Провела разведку в палаццо де Саган, выяснив, как оно охраняется и в каких апартаментах проводят ночи Георг де Саган и ее "старый приятель" Эуген, называть которого графом Саганом у Герды язык не поворачивался. На безлюдных, залитых ночным мраком улицах было тихо. Завидев ее легкую, как тень, фигуру с пути Герды уходили даже разбойники. Как видно, чувствовали, что она им не по зубам. Опасная добыча, ночной хищник, гуляющий ночами сам по себе.
В целом, эти ночные прогулки поднимали Герде настроение ничуть не меньше, чем ночи, проведенные в постели с Каро. Впрочем, Шарлотта, как и она сама, относилась к "кувырканию в постели" скорее, как к игре, чем, как к способу выразить действием пылающую в душе страсть или что-нибудь в этом роде. Отношения их все-таки носили характер скорее дружеских, чем любовных, и, по мнению Герды, это было просто замечательно. Тем более, что в последнее время за ней повадились ухаживать принц Максимилиан и граф Иван. Но вот какое дело: про Ивана - как бы мало, на самом деле, они ни были знакомы, - Герда точно знала, что чувства его искренни, а слово твердо. Про Максимилиана она такого сказать не могла. Герда ему нравилась. Это было беспорно. Принц ее хотел и не скрывал своего желания, но вот относительно того, что это любовь, у Герды имелись серьезные сомнения.
Что бы он ей ни говорил, как бы галантен с ней ни был, какие бы ни делал подарки, Максимилиан никогда не пошел бы против воли отца и мнения света. Он никогда не женится на Герде. Впрочем, к его чести, он об этом с ней и не заговаривал, полагая - и не без причины, - что стать его любовницей тоже совсем неплохая перспектива. В особенности для женщины ее происхождения, хотя об этом он, разумеется, ничего определенного не знал. И, возможно, будь это другой город и другой принц, Герда не стала бы возражать. Но сын короля Георга являлся для нее "запретной территорией". Впрочем, то, что она думала и чувствовала, оставалось глубоко скрыто в сердце Герды. Внешне она выглядела веселой и безмятежной, и, по видимости, не без удовольствия принимала знаки внимания, расточаемые принцем Максимилианом. И этот ее флирт с наследником престола не остался незамеченным. Он не понравился буквально всем "заинтересованным" сторонам: королю, которому Герда, судя по некоторым признакам, доставляла немалую головную боль - хотя, слава богу, он ее так и не узнал, - Шарлотте, которая ее явно ревновала, иллюстрируя древнюю притчу о собаке на сене, графу де Валену, который все никак не мог решиться высказать свои чувства вслух, графу Ивану, которому было сложно конкурировать с принцем крови, Настоятелю Коллегиума, которого Герда раздражала одним своим присутствием, и даже своей бывшей сводной сестре Адель, которая как раз и хотела стать фавориткой принца. Однако Герда решила не обращать на них всех внимания. Простые люди по такому поводу говорят, не нравится, не ешьте. Вот и пусть себе косятся и кривятся, а она будет делать то, что ей заблагорассудится. Имеет право.