Черная мантия. Анатомия российского суда

Краснокутская Любовь Васильевна

При описании полученных Экспертно-криминалистическим центром Главного управления внутренних дел Московской области материалов с Митькинского шоссе на трасологическую экспертизу указано: «На шести фрагментах с места происшествия красителем черного цвета от руки воспроизведены цифровые обозначения, значения которых совпадают с номерами отрезков (лежаков), указанными в прикрепленных к упаковкам (пакетам) биркам. На фрагменте под № 5 (из пакета под № 12) цифровое обозначение продублировано, на остальных фрагментах нанесено по одному из обозначений… Цифровое обозначение на каждом фрагменте нанесено в одном из его углов, в случае фрагмента под № 5 — в двух диагонально противоположных углах с одной и той же стороны, при этом одно из обозначений выглядит более ярким, по сравнению со вторым» (т. 10, л.д. 8). Но ведь в протоколе осмотра места происшествия четко прописано, что когда изымали и упаковывали поролоновые коврики-лежаки, то все коврики следователи укладывали в пакеты и метили их одинаково, в протоколе ни слова об особом внимании к коврику под № 5. Но ведь кто-то, вот интересно, конечно, знать кто,

когда и где на долгом пути ковриков-лежаков с 17 марта от Митькинского шоссе по 1 апреля до Экспертно-криминалистического центра, проявил к нему особое внимание, обособил зачем-то его и двойным номером, и более ярким красителем? Экспертиза выявит, что отрезок-фрагмент под № 5, имеющий специальное двойное обозначение, резко отличающее его от других фрагментов поролона, найденных в сосняке недалеко от места взрыва, единственный из шести представленных ковриков на экспертизу, совпал по линии разреза с куском поролона, якобы найденным на даче В. В. Квачкова. Получается, что специальные пометки на коврике-лежаке под № 5, оказавшиеся бесценной «уликой» для следствия, сделаны ДО поступления на трасологическую экспертизу, ДО ТОГО, как в результате трасологической экспертизы установлено, что именно этот фрагмент под № 5 имеет совпадение по линии разреза. Это означает только одно: тот, кто специально, наособицу от других, метил именно этот кусок, еще ДО проведения экспертизы знал, какой именно фрагмент «совпадет» по линии разреза с куском поролона, обнаруженного у В. В. Квачкова на даче.

Ловкость рук и воочию мошенничество, которое имеет четкое определение — фальсификация вещественных доказательств. Не следствие, а конкурс иллюзионистов. Вот вам еще один трюк прокуратуры, из плутов скроенной, мошенниками подбитой.

Вечером 17 марта 2005 года следователь по особо важным делам В. М. Жуланов на столичной Бережковской набережной, 14, во дворе дома, где проживает В. В. Квачков, буквально вылизывал от багажника до капота автомашину SAAB-9000 темно-зеленого цвета, государственный регистрационный знак У 226 МЕ 97, описывая и выгребая из SAABа все, что в нем находил, а находил он там немало: «два элемента питания R20(d), распакованная фабричная упаковка пропагандистской литературы «Приговор убивающим Россию», бутылка из-под «Кока-колы», черный полиэтиленовый пакет, части бумаги с записями телефонов… фонарь, кусачки, два упакованных элемента питания 3R12, складной нож, чехол к ножу, изоляционная лента два мотка, пульт инфракрасный… шесть аудиокассет радикального религиозного содержания и диск компьютерный, атласы, карты… пять пластиковых стаканов…» (т. 21, л.д. 6), и далее пишет следователь В. М. Жуланов в протоколе: «В кармане левой водительской двери изъят клетчатый носовой платок… Изъятое в ходе осмотра изымалось в прозрачные пластиковые пакеты, которые заклеивались пояснительными бирками с наименованием изъятого, опечатывались печатью для пакетов прокуратуры Московской области, заверялись подписями понятых и следователя» (т. 21, л.д. 6).

«Клетчатый носовой платок» из протокола я для того от прочих других вещей обособил, потому что у этого «клетчатого носового платка» удивительная судьба, почище ковриков-лежаков, чудесным образом меняющихся в размерах, — с платком все захватывающе интереснее.

Через два месяца, 27 мая 2005 года, платком занялся Центр специальной техники института криминалистики Федеральной службы безопасности Российской Федерации. В заключении эксперта этого Центра за № 4/50 от 14 июля 2005 читаем хорошо отпечатанный чистый текст без помарок и исправлений: «В распоряжение экспертов предоставлены материалы и предметы: в упакованном и опечатанном виде носовой платок… Объект поступил на исследования в пакете из прозрачного бесцветного полимерного материала с надписью «Прокуратура России». Пакет перемотан липкой лентой коричневого цвета, к которой прикреплена бумажная бирка с оттисками печати «Прокуратура Российской Федерации * Прокуратура Московской области * Для пакетов», надписью «носовой платок», подписями двух понятых и следователя. Целостность пакета, бирки и оттисков печати не нарушена. При вскрытии пакета в нем обнаружен носовой платок размером 390 х 390 мм из ткани белого цвета с окантовкой сине-голубого цвета» (т. 12, л.д. 104). Мистика! Не уголовное дело, а сплошной мистический триллер.

Еще раз вчитаемся в протокол осмотра автомашины SAAB-9000 зеленого цвета, государственный регистрационный знак У 226 МЕ 97, именно из этой машины, из кармана левой водительской двери, согласно протокола, подписанного следователем В. М. Жулановым, двумя понятыми и четырьмя экспертами, и вшитого шестой страницей в 21-й том уголовного дела, был «изъят клетчатый носовой платок». Семь человек подписали: «клетчатый носовой платок»! (т. 21, л.д. 6). Но и в Институте криминалистики ФСБ Российской Федерации не дальтоники сидят, и три эксперта, подписавшие заключение уж что-что, а клетчатый платок от белого с сине-голубой каемочкой как-нибудь да отличат, и коли они пишут в экспертном заключении, что им доставлен для исследования «носовой платок размером 390 х 390 мм из ткани белого цвета с окантовкой сине-голубого цвета» (т. 12, л.д. 104), значит это действительно не в клетку платок, который эксперты Института криминалистики Центра специальной техники ФСБ России и принялись изучать со всей ответственностью, чтобы ответить на четыре вопроса, поставленные перед ними следователем по особо важным делам Генеральной прокуратуры Российской Федерации старшим советником юстиции Н. В. Ущаповским: «1. Имеются ли на представленном на исследование носовом платке следы металлизации, которые могут происходить от оружия, боеприпасов, взрывных устройств? 2. Имеются ли на представленном на исследование носовом платке

следы оружейной смазки? Если да, то каковы их характеристики? 3. Имеются ли на представленном на исследование носовом платке следы взрывчатых веществ? Если да, то каких именно, каковы их характеристики? 4. Имеются ли на представленном на исследование носовом платке следы продуктов выстрела? Если да, то какие именно, каковы их характеристики?» (т. 12, л.д. 104).

Полтора месяца, с 27 мая по 14 июля, три высококлассных специалиста: инженер-технолог, металловед, химик-технолог исследовали носовой платок. Для одного только ответа на вопрос, есть ли на платке следы взрывчатых веществ, были проведены сложнейшие физико-химические исследования с применением методов оптической микроскопии, спектрометрии подвижности ионов (СПИ) и хромато-масс-спектрометрии (ХМС): «Для обнаружения частиц взрывчатых веществ (ВВ) представленный объект исследовали с помощью микроскопа MZ12 фирмы «Leica» при увеличении до 80*… С целью обнаружения следовых количеств бризантных ВВ (тротила, гексогена, октогена, тэна, нитроглицерина и тетрила) сделан смыв ватным тампоном… ставили в ультразвуковую ванну фирмы «Leco» (США)… Исследование на экспресс-детекторе взрывчатых веществ по ионной подвижности модели Ionscan-400B фирмы «Barringer» (США/Канада) при стандартных режимах работы прибора. Исследование методом ХМС на хромато-масс-спектрометре модели Polaris Q GC/MS фирмы «ThermoFinnigan» (США)…» (т. 12, л.д. 104–105).

Остановлюсь цитировать многостраничный отчет экспертов, и процитированного здесь предостаточно, чтобы представить какая это серьезнейшая многотрудная, много времени затратная исследовательская работа, требующая и учености специалистов, и сложнейшего очень дорогого оборудования. Запомним это и, пропустив исследовательскую часть, перейдем к выводам экспертов. В результате полуторамесячного исследования ни следов оружейной смазки, ни следов продуктов выстрела, ни следов тротила, октогена, тэна, нитроглицерина и тетрила на носовом платке не обнаружено. Единственное, что удалось выявить экспертам на носовом платке, так это «следовые количества на уровне 10 в минус 9 — 10 в минус 10 г гексогена — бризантного взрывчатого вещества» (т. 12, л.д. 108).

Вот это уже серьезно. Если на носовом платке, изъятом из машины В. В. Квачкова, тем более из его левой водительской двери, экспертиза находит следы гексогена, то это прямая улика причастности В. В. Квачкова к взрыву на Митькинском шоссе. Ничего подобного! Читаем заключение экспертов из Института криминалистики ФСБ России за № 4/34 от 18 августа 2005 года: «На объектах с места происшествия обнаружены следы взрыва смесевого бризантного ВВ или комбинации нескольких ВВ, в состав которого (которых) входили тротил, аммиачная селитра и мелкодисперсный алюминий» (т. 13, л.д. 43). Ясно и категорично, не допуская иных толкований, восемь экспертов высшей квалификации заключают, что в состав взрывного устройства, использованного на Митькинском шоссе во время так называемого «покушения на Чубайса А. Б.» использовались три взрывчатых вещества, а именно: тротил, аммиачная селитра и мелкодисперсный алюминий, и ничего более. Гексоген в состав взрывчатого вещества на Митькинском шоссе не входил, и обнаружение его на носовом платке, принадлежавшем, по версии следствия, В. В. Квачкову, именно так: лишь по версии следствия, потому что, как ни странно, но следствие даже не ставило перед экспертами задачу определить хозяина носового платка, вот кепку, обнаруженную под передним сиденьем, эксперты по заданию прокуратуры даже на пот пытали, настолько настырно прокуратура требовала от криминалистов узнать, чья она, а вот про платок разузнать, чей он, следователи даже не заикнулись перед экспертами, сами определили — квачковский, их лишь одно интересовало, нет ли на платке хоть каких-то следов, если не взрывчатых веществ, то хотя бы оружейной смазки.

И правильно делали, что не требовали с экспертов определить хозяина носового платка, иначе бы список обвиняемых в покушении на А. Б. Чубайса пополнился кем-то из следственной бригады. Но эту интригу мы на чуть позже прибережем, пока же выясним, откуда все-таки на носовом платке В. В. Квачкова следы гексогена, хоть и ничтожно малые, не следы даже, а дух гексогена, тем не менее он есть, интересно откуда навеяло, если гексоген, как уверенно, и опять же бесспорно определила экспертиза, не входил в состав взрывчатого вещества?

Все очень просто, целый ряд свидетелей и специалистов на суде показали, что, работая ведущим специалистом Центра военных стратегических исследований Генерального штаба Вооруженных Сил Российской Федерации, полковник Владимир Васильевич Квачков постоянно бывал на военных полигонах, проезжал на полигоны на своей автомашине SAAB-9000, а все, что находится в округе полигонов, пропитывается запахом всего того, что стреляет и взрывается на полигонах, этот запах везде и во всем: на машине, одежде, повседневных вещах, а это может быть и записная книжка, и ручка, и очки, и чехол от очков, и даже носки, и уж точно носовой платок.

Но история с носовым платком на этом не заканчивается, она имеет удивительное продолжение, настолько неожиданное, почти с театральным эффектом, что невольно вспоминаешь о драматическом гении Уильяма Шекспира, именно носовой платок назначившего стать олицетворением подлости и коварства.

18 апреля 2008 года судья Московского областного суда Н. И. Валикова, председательствовавшая тогда на процессе В. В. Квачкова, Р. П. Яшина, А. И. Найденова, затребовала у Генеральной прокуратуры представить вещественные доказательства для обозрения в судебном заседании, в том числе «изъятый из автомашины SAAB 9000 … носовой платок…» (т. 8, л.д. 11). Носовой платок она получила, тот самый «из ткани белого цвета с окантовкой сине-голубого цвета», который исследовал Институт криминалистики ФСБ России и обнаружил на нем дух гексогена.