Черная мантия. Анатомия российского суда

Краснокутская Любовь Васильевна

* * *

У автора обвинительного заключения — следователя по особо важным делам Генеральной прокуратуры Н. В. Ущаповского — в обвинительное заключение ложится все, ничего не пропадает, где умнет доказательства, а где, наоборот, надует, где урежет, а где нарастит, подтянув за уши, так вот, у него каждое лыко, из которого норовисто и умело с наглецой да хитрецой плетется дело с перспективой до «пожизненного», сопровождается рефреном «тщательной, хорошо продуманной подготовки организованной преступной группы к покушению на государственного и общественного деятеля А. Б. Чубайса», «основательности приготовления Квачкова В. В. и других участников организованной преступной группы к посягательству на жизнь Чубайса А. Б.». На что же опирается следователь в своих фундаментальных выводах, встречающихся на каждом шагу в обвинительном заключении о тщательной подготовке, основательности приготовления А. И. Найденова, В. В. Квачкова, И. Б. Миронова, Р. П. Яшина к покушению на А. Б. Чубайса? К примеру, на снятую Р. П. Яшиным квартиру в поселке Жаворонки …

В обвинительном заключении это звучит так: «В срочном порядке была подыскана и снята квартира в

пос. Жаворонки. Эта квартира использовалась членами организованной преступной группы в качестве временного места базирования, облегчавшего ведение наблюдения в непосредственной близости от места проживания Чубайса А. Б. в пос. Жаворонки» (обвинительное заключение, стр. 24–25). Как лукаво сформулировано! Н. В. Ущаповский не пишет, что из снятой квартиры велось круглосуточное наблюдение за дачей А. Б. Чубайса и всякого выезжавшего из ворот дачи А. Б. Чубайса транспортного средства, или что проживание в снятой квартире позволяло установить время выезда А. Б. Чубайса с дачи, график его передвижения… Нет, Н. В. Ущаповский, как опытный мухлевщик, понимает, что в таком случае его легко схватить за руку как мошенника, ведь из снимаемой якобы Р. П. Яшиным квартиры даже крыши дачи А. Б. Чубайса не видать, ни кусочка, ни краешка крыши не видать! все застилает добротная разлапистая крыша чубайсовского соседа Райхельгауза, что убедительно продемонстрировали телевизионщики (канал НТВ), попав в фигурируемую в уголовном деле квартиру в поселке Жаворонки по улице 30 лет Октября, и с помощью прекрасной оптики безуспешно пытавшиеся оттуда что-нибудь разглядеть на чубайсовском подворье. Вот почему и пишет следователь плутовато: «ведение наблюдения в непосредственной близости от места проживания Чубайса А. Б. в пос. Жаворонки», не уточняя главного: за кем или за чем можно было следить из этой квартиры, надеясь, что присяжные заседатели, не читающие (кто им даст!), а воспринимающие все действо только на слух, лукавства не уловят, судьи же приучены закрывать глаза на ловкость рук прокуратуры и умеют вовремя натренированно заткнуть рот не в меру вдумчивым адвокатам. А если ненароком присяжные и услышат лишку или попадутся слишком умные, так их легко разогнать, ведь в ответ даже на чуть услышанные присяжными честные признания И. П. Карватко на суде о том, как из него угрозами и шантажом «делали хорошего свидетеля», моментально последовало ходатайство прокурора о разгоне коллегии присяжных.

«Председательствующему по делу Федеральному судье Московского областного суда Козлову А. А. ходатайство государственного обвинения по уголовному делу в отношении Квачкова В. В., Найденова А. И. и Яшина Р. П.

23 ноября 2006 г. в судебном заседании по уголовному делу в отношении Квачкова В. В., Найденова А. И. и Яшина Р. П. после показаний свидетеля Карватко И. П. мною было заявлено ходатайство об оглашении показаний указанного свидетеля, данные им в ходе предварительного следствия, в связи с существенными противоречиями.

Это ходатайство председательствующим судьей удовлетворено и указанные показания, как допустимое доказательство, были оглашены в судебном заседании.

После чего свидетель Карватко И. П., по собственной инициативе, несмотря на разъяснение ему о даче свидетелем показаний, касающихся только фактических обстоятельств дела, как того требует закон, в присутствии коллегии присяжных заседателей пояснил, что все показания в ходе предварительного следствия давал под давлением как со стороны работников милиции, так и следователей следственной бригады Генеральной прокуратуры Российской Федерации. Все показания в отношениии Квачкова В. В., Найденова А. И. и Яшина Р. П. давались им со слов работников милиции и следователей, которые угрожали ему и его близким.

В присутствии присяжных заседателей свидетель Карватко И. П. пояснил, что располагает аудиозаписями своих разговоров с сотрудником МВД Карягиным и следователем Генеральной прокуратуры РФ Ущаповским Н. В., в которых содержатся факты оказания на него незаконного давления с их стороны, угрозах ему и его близким, требования о даче нужных следствию показаний, а так же об отказе следователя о внесении в протоколы его допросов правдивых показаний о невиновности Квачкова В. В., Найденова А. И. и Яшина Р. П.

Согласно п. 7 ст. 335 УПК РФ в ходе судебного следствия в присутствии присяжных заседателей подлежат исследованию только те фактические обстоятельства уголовного дела, доказанность которых устанавливается присяжными заседателями в соответствии с их полномочиями, т. е. о доказанности деяния, совершении деяния подсудимым и о его виновности. Другие вопросы, в том числе и о способе получения доказательств, разрешаются без участия присяжных заседателей (п. 2 ст. 334 УПК РФ).

При таких обстоятельствах, показания свидетеля Карватко И. П. о способе получения доказательств (с целью их опорочить), признанные судом допустимыми, т. е. полученные в соответствии с требованиями уголовно-процессуального закона, и высказывания подсудимых Квачкова В. В., Найденова А. И. и Яшина Р. П. не только ввели присяжных заседателей в заблуждение и послужили формированию у коллегии присяжных негативного мнения, в том числе и о других доказательствах по данному делу, но и являются оказанием незаконного давления на присяжных заседателей с целью принятия ими решения о невиновности подсудимых.

В связи с изложенным государственное обвинение ходатайствует о роспуске коллегии присяжных заседателей ввиду оказания на них в судебном заседании незаконного давления.

Государственный обвинитель — старший прокурор управления Генеральной прокуратуры Российской Федерации по обеспечению участия прокуроров в рассмотрении уголовных дел судами С. В. Артемьева. 24.11. 2006 г.» (т. 46, л.д. 202–203).

Больше месяца, по данным следствия, снимавшие квартиру «в непосредственной близости от места проживания Чубайса А. Б. в пос. Жаворонки» люди, которых следствие относит к «организованной преступной группе, тщательно готовившей посягательство на Чубайса А. Б.», не могли ничего видеть такого, что можно было использовать для покушения на А.

Б. Чубайса, и это следствию должно было стать очевидным, как только, поднявшись в квартиру, они бы глянули в окно, как это сделали тележурналисты. Никчемность всей слежки за А. Б. Чубайсом должна была стать очевидной следователям уже 17 марта, на первых же допросах, когда самые близкие к А. Б. Чубайсу охранники из машины сопровождения объясняли следователям, что если в машине А. Б. Чубайса находится не он, а кто-то из его семьи, близких родственников, они все равно сопровождают эту машину. «В наши обязанности входит только сопровождение служебной автомашины Чубайса А. Б., его семьи и близких родственников», — говорил на допросе старший машины сопровождения С. Н. Моргунов. То есть бессмысленно исходить из того, что если чубайсовский бронированный «БМВ» с проблесковым маячком сопровождает машина охраны, то там, в машине, непременно находится сам А. Б. Чубайс. И где уж знать стороннему, есть ли А. Б. Чубайс в машине, если охрана самого А. Б. Чубайса не знает, есть или нет Чубайс в машине, и есть ли там вообще кто-либо кроме водителя: «Когда его автомашина выезжает с территории дачи, мы не видим, кто в ней находится… Так как служебная автомашина Чубайса А. Б. имеет тонированные стекла, нам не видно, кто именно находится в автомашине. Мы оказываем сопровождение автомашины, а о том, находится ли в ней Чубайс А. Б., нам неизвестно. Как садится он в служебную автомашину мы так же не видим» (т. 2, л.д. 45–50). Какой смысл больше месяца торчать у окна, если все равно не узнать, кто едет в машине, если только ради одного — в день «икс» дать отмашку боевикам в засаде, что машина с дачи выехала, опять же, что толку от подобного сигнала, когда неизвестно — кто в машине.

* * *

Чем больше вникаешь в уголовное дело, возбужденное по факту посягательства на жизнь «государственного и общественного деятеля Чубайса А. Б.», тем насущнее вопрос об адекватности следственной бригады Генеральной прокуратуры, ведь знают они прекрасно кого обвиняют в преступлении, знают, что имеют дело с профессиональными разведчиками, закончившими престижные спецфакультеты лучших учебных военных заведений страны, успешно отслужившими в Главном разведывательном управлении, так чего же прокуратура ведет следствие так, будто имеет дело с идиотами?

Ведь только идиоты, а не боевые многоопытные офицеры разведки, тщательно готовясь к подрыву броневика А. Б. Чубайса на Митькинском шоссе, могли создать свою резиденцию на улице 30 лет Октября в поселке Жаворонки. Если бы действительно офицеры разведки имели в поселке Жаворонки свою штаб-квартиру и больше месяца денно и нощно следили за А. Б. Чубайсом с целью подорвать его, никакого взрыва на Митькинском шоссе вообще бы не было, потому что нелепо бросаться на бронированный, надежно защищенный автомобиль без всякой уверенности, что там вообще находится А. Б. Чубайс, а при этом все в округе знают, что по выходным дням А. Б. Чубайс любит ездить сам и ездит за рулем простого, небронированного личного «БМВ». Однако следствие натужно искало и, конечно же, находило нужные свидетельства о создании преступниками резидентуры на улице 30 лет Октября в поселке Жаворонки.

То, как следствие делает «хороших свидетелей», мы сполна познали из показаний И. П. Карватко, «свидетельские показания» в эпизоде со съемной «разведквартирой» в доме 10 по улице 30 лет Октября в поселке Жаворонки — та же откровенная изнанка сотканного Генеральной прокуратурой уголовного полотна.

Из протокола допроса Валентины Александровны Гуриной, 1931 года рождения, образование среднее: «По адресу Московская область, Одинцовский район, пос. Жаворонки, ул. 30 лет Октября, дом 10, кв… я проживала вместе с мужем и сыном до 1976 года, после развода с мужем я уехала жить в Москву, а сын, женившись, остался жить с мужем. В 1995 году сын погиб и мой бывший муж остался жить в указанной квартире один. 31.01.05 муж умер… В настоящее время точно я сказать не могу, но мне кажется, что после сорока дней со дня смерти Ивана, буквально через пару дней, со мной связалась моя подруга, проживающая в поселке Жаворонки, и сказала, что к ней обратился ранее ей незнакомый мужчина, ему известно, что я собираюсь сдавать квартиру, мужчина сам взял телефонную трубку, сказал, что хотел бы снять квартиру месяца на три, но для какой цели и на сколько человек, не говорил. Мы договорились о встрече с Игорем (именно так представлялся мне вышеуказанный мужчина) на следующий день и встретились с ним около 12 часов в вышеуказанной квартире. Игорь приехал на встречу в белом автомобиле, модель которой я не знаю, однако я запомнила фрагмент гос. номера автомобиля «443», не один, а с мужчиной, представившимся Егором. Игорь — мужчина в возрасте 35–40 лет, рост 180–185 см, круглое лицо, темные волосы, плотного телосложения, без особых примет. Егор — возраст 20–25 лет, рост 175–180 см, волосы темные, плотного телосложения, спортивного типа. Мы договорилась с Игорем о сдаче квартиры за 300 долларов США. Игорь по моей просьбе отдал 200 долларов и 100 долларов рублями. Я отдала ключи от квартиры Егору… После этого я несколько раз приезжала в сданную квартиру и обнаруживала, что в квартире самого Игоря не было, а вместе с Егором периодически находились еще три молодых мужчины, представившиеся Владимиром и двумя Алексеями. И Володя, и Алексеи — все спортивного плотного телосложения, возраст 20–25 лет, рост 175–180 см, с темными волосами, все без особых примет… У них был какой-то бизнес, связанный с лесом в Смоленской или Вологодской области. При мне они были не очень разговорчивы, в основном они смотрели телевизор. Однажды, когда я в очередной раз пришла в съемную квартиру, в квартире был Егор и еще кто-то. По телевизору шли новости, в которых говорилось о покушении на Чубайса А. Б. Я сказала, что надо же, кто-то пытался убить Чубайса, на что Егор с еще одним мужчиной фыркнули и ничего не ответили. Каких-либо вещей квартиросъемщиков, которые бросались бы в глаза, я у них не видела… Когда точно я не помню, но мне кажется, что это было до 22.03.05, я приехала в сданную квартиру и обнаружила, что квартиросъемщиков в квартире нет. Когда именно они оставили квартиру, мне неизвестно. До сих пор ключи от квартиры они мне не вернули» (т.3, л.д. 145–148).