Черная мантия. Анатомия российского суда
Шрифт:
О. И. Михалкина (адвокат И. Б. Миронова): «Мы полагаем, что это имитация, а не покушение, и Иван Миронов не имеет к ней никакого отношения».
Р. С. Закалюжный (адвокат Р. П. Яшина): «Это — имитация. Открытым остается вопрос: был ли Чубайс вообще в машине, которую подрывали. Мотивы имитации нами будут предъявлены позже».
Е. Н. Котеночкина (адвокат А. И. Найденова): «Мы считаем, что это — инсценировка, и мой подзащитный Найденов не имеет к ней никакого отношения».
На том закончилась первая часть судебного заседания. Вторую посвятили допросу потерпевшего А. Д. Дорожкина,
Начал прокурор Каверин: «Расскажите, что с Вами произошло 17 марта 2005 года».
А. Д. Дорожкин: «Мы выехали с дачи в начале десятого. Я поставил машину у подъезда, подъехал Крыченко (помощник Чубайса. — Авт.), минут через десять вышел Чубайс, мы поехали. Я ехал с маяком, несколько раз обгонял машины. Держался разделительной полосы, до обочины было примерно полтора метра. Раздался взрыв, машину отбросило влево. Появились сколы на стеклах. Сверху полетели детали. Плафон вылетел. Мне пришлось подруливать в свой ряд, так как навстречу ехал автобус. Не знаю, что бы было с пассажирами. Ведь машина-то — четыре тонны! Справа по кузову раздались железные удары. Я понял, что стреляют из автомата. Скорость была около сорока километров. Я нажал на газ, и мы уехали. Чубайс спросил, все ли живы. Сначала ехали со скоростью 120 километров, думали, будет погоня. Машину повело вправо, я понял, что пробито колесо. Нам выслали резервную машину. Мы остановились у поста ГАИ на пересечении МКАД с Ленинским проспектом, где Чубайс пересел в машину «Тойота Лендкрузер», небронированную. Я отвел машину в гараж РАО, мы осмотрели ее: правое колесо пробито, рваные отверстия от пуль, штук двенадцать. Одно из отверстий было около моего виска (здесь и далее выделено мною. — Авт.). Я еще подумал тогда: что случись, кто бы кормил мою семью! Машина БМВ — бронированная, колеса с резиновыми вставками, если подобьют, ехать можно. На лобовом стекле три скола по два миллиметра. Когда я открыл капот, нашел три гайки и несколько разломанных шайб. Я думаю, что они из взрывного устройства…»
Прокурор: «У Вас было сопровождение?»
Дорожкин: «У нас не было тогда сопровождения. Эта машина за нами шла — она просто трассу контролировала. Как они попали за нами, я не знаю».
Прокурор: «Как шла взрывная волна?»
Дорожкин: «Волна шла от передней правой фары».
Прокурор: «Как Вы поняли, что это автоматные пули?»
Дорожкин: «Во-первых, быстро. Во-вторых, что еще-то? Я выстрелов не слышал. Взрыв и потом застучали пули».
Прокурор: «Кто был с Вами в машине?»
Дорожкин: «Крыченко и Чубайс».
Прокурор: «Извне можно их разглядеть?»
Дорожкин: «Нельзя, стекла тонированные. Силуэты видно».
Прокурор: «Предусмотрено ли было сопровождение вас какой-либо личной охраной?»
Дорожкин: «У нас тогда ничего не было. Мы ездили всегда одни».
Прокурор: «Как Вы расцениваете заявления, что это — имитация?»
Дорожкин: «Мне показалось, что это не имитация. Машину бросило. Взрыв нормальный. Все было, наверное, по-настоящему».
Прокурор: «То, что машина Чубайса была защищена броней, было ли каким-то секретом?»
Дорожкин: «Думаю, что нет».
Прокурор: «Получили ли Вы сами телесные повреждения? Каково было Ваше
Дорожкин: «Повреждений не было, но когда осознал это, то состояние у меня было… психологическое, наверное, как еще сказать?»
Настала очередь Андрея Шугаева (адвоката А. Б. Чубайса) расспрашивать водителя о пережитом.
Шугаев: «Если машина бронированная, можно ли определить в движении, бронированная машина или нет?»
Дорожкин: «На ходу, наверное, нельзя определить».
Шугаев: «А степень ее защиты?»
Дорожкин: «Выдерживает выстрелы из снайперской винтовки».
Шугаев: «Около поста Чубайс пересаживался в другую машину. Она была бронированная?»
Дорожкин: «Нет».
Шугаев: «Кто-нибудь видел, как Чубайс пересаживался?»
Дорожкин: «Я не знаю. Пост ГАИ на другой стороне».
Шугаев: «Сколько времени заняла пересадка?»
Дорожкин: «Секунд двадцать».
Шугаев: «Воронку от взрыва видели на следующий день?»
Дорожкин: «Воронка метров пять, машина целиком может туда уйти».
Мирно тек допрос А. Д. Дорожкина стороной обвинения. Дорожкин отвечал, не спотыкаясь, не сомневаясь, не задумываясь. Но ладный строй показаний водителя был нарушен неудобными вопросами стороны защиты.
Квачков: «Александр Дмитриевич, Вы когда лучше помните события — сейчас или пять лет назад?»
Дорожкин: «Пять лет назад».
Квачков: «Почему же Вы скрывали столько лет, что Чубайс пересаживался в другую машину?»
Судья снимает вопрос.
Квачков: «Вы говорили на прошлом заседании суда, полтора года назад, что в РАО «ЕЭС» приехали на другой машине?»
И этот вопрос судья снимает.
Квачков: «Вы всегда говорили, что 17 марта Чубайс приехал в РАО не на Вашей машине?»
Дорожкин насупленно и отчего-то зло: «Нет, не всегда».
Квачков: «В чем заключаются отличия по внешнему виду бронированной машины от небронированной?»
Дорожкин: «По внешнему виду — по колесам, по стеклам».
Квачков: «Вам известна стойкость машины на подрыв?»
Дорожкин: «Не знаю».
Квачков: «Сколько лет Вы возите Чубайса?»
Дорожкин: «Одиннадцать лет».
Квачков: «Вы одиннадцать лет не замечали машину охраны?»
Дорожкин: «Да это же не машина охраны!»
Квачков: «Какова была глубина воронки?»
Дорожкин: «Метра полтора, наверное».
«Сопровождения у вас не было в принципе или только в тот день?», — уточняет Иван Миронов.
Судья незамедлительно снимает вопрос.
Миронов: «Какова стоимость бронированного автомобиля А. Б. Чубайса?»
Дорожкин: «Семьсот тысяч долларов».
Миронов: «Простите, я не ослышался — 700 тысяч долларов!?»
Дорожкин: «Да, семьсот тысяч долларов».
Адвокат Михалкина: «Вы нашли под капотом какие-то гайки, а дальше что с ними было?»
Дорожкин: «Выбросил».
Михалкина: «Что случилось с автомашиной после 17 марта?»
Дорожкин: «Не знаю, больше я ее не видел».
«Кого из подсудимых Вы видели на месте происшествия?» — спрашивает Роберт Яшин
Дорожкин: «Никого».
Яшин: «Вы когда поняли, что это был взрыв: во время взрыва или через некоторое время?»
Дорожкин: «Когда пули застучали».