Черная мантия. Анатомия российского суда
Шрифт:
Яшин: «До того, как пули застучали, Вы какое расстояние проехали?»
Дорожкин: «Метров пять».
Яшин: «А скорость какая?»
Дорожкин: «Километров сорок».
Адвокат Закалюжный: «Сколько раз Вы слышали звуки от пуль?»
Дорожкин: «Не меньше трех-четырех».
Закалюжный: «Как это согласуется с двенадцатью отверстиями, которые Вы видели в гараже?»
Дорожкин зло: «Никак не согласуется».
Закалюжный: «Вы что-нибудь слышали о расстреле автомашины Чубайса в гараже? Вы не участвовали в нем?»
Судья торопится снять вопрос.
Александр Найденов: «Какой временной
Дорожкин: «Секунда, полторы».
Найденов: «Когда Вы услышали взрыв, что происходило между пассажирами?»
Дорожкин: «Они разговаривали, обсуждали какие-то вопросы. А после взрыва звонили по телефону».
Найденов: «В момент подрыва и обстрела какие действия пассажиров Вы наблюдали?»
Дорожкин: «Я ничего не слышал, никакой реакции».
У судьи единственный вопрос: «Вы сказали, что после взрыва никакой реакции от Чубайса не последовало. И как после этого Вы можете объяснить, что они сразу стали звонить?»
Тут бедный Дорожкин окончательно запутался, начал бессвязно бормотать, что «это было во время взрыва, а то после взрыва, но отнюдь не в процессе взрыва…».
Так был ли Чубайс 17 марта на Митькинском шоссе или его там не было, осталось невыясненным. Путаный рассказ Дорожкина о поведении Чубайса во время и после взрыва лишь укрепил сомнение в его нахождении там. Как мог в четыре тонны броневик передвигаться со скоростью 120 км в час с подбитым колесом? Зачем водитель выбросил части взрывного устройства и почему они не понадобились следствию? Была ли у Чубайса охрана или нет, и для чего тогда существовала машина сопровождения, от которой шофер всячески открещивался? Действительно ли автоматные пули свистели у виска Дорожкина, пробив насквозь бронированную капсулу БМВ, неуязвимую даже для снайперской винтовки, или все же бронь высшего уровня, что на БМВ Чубайса, неуязвима для подобного клева пуль?..
«Ё-моё! Достали уже!» (Заседание второе)
Любителям ток-шоу «Суд идет!» настоятельно советую посетить процесс по делу о «покушении на государственного и общественного деятеля Чубайса А. Б.» в Московском областном суде, вот где действительное ристалище подлинных судейских страстей!
Заседание началось с заявления Шугаева. Бессменный защитник Чубайса выступил с доносом на трех гражданок, выставивших у забора суда плакатик «Чубайс — виновник Саяно-Шушенской катастрофы». «Это злостное давление на присяжных!» — ябедничал Шугаев, требуя внести свою кляузу в протокол. Судья послушно внесла, как лыко в строку, — про запас, из которого, если что не так, сплетут отмену оправдательного вердикта.
Сторона защиты в долгу не осталась. Адвокат Квачкова Першин подал заявление — письменный юридический ликбез для судьи, которая запретила ему говорить при присяжных о том, что его подзащитный — кандидат военных наук и прошел четыре войны. Судья ссылалась на ст. 335 УПК, но закон запрещает исследовать факты прежней судимости, признания подсудимого алкоголиком или наркоманом, словом, негатив, оглашение же положительных сведений закон никак не ограничивает.
Вошли присяжные. Все встали.
В программе заседания значилось оглашение показаний на следствии Дорожкина, водителя Чубайса. Сказанное им прежде мало
Квачков: «Вы утверждали раньше, что автомашина Мицубиси сопровождала вас каждое утро, а сейчас говорите, что не сопровождала?»
Дорожкин: «Не знаю, как объяснить, но она никогда не сопровождала».
Квачков: «Объясните это противоречие».
Дорожкин: «Я сейчас спокоен, а тогда был под воздействием взрыва».
Квачков: «Ваше состояние 19 марта, через два дня после события, позволяло Вам точно изложить события, или Вы сейчас их лучше излагаете?»
Дорожкин: «Сейчас лучше».
Квачков: «Поясните разницу в показаниях о машине — охрана это или не охрана?»
Дорожкин: «Она нас не сопровождала».
Квачков: «Есть ли у Вас обязанности по обеспечению безопасности Чубайса?»
Дорожкин: «Обязанности определяются правилами дорожного движения».
Квачков: «В правилах дорожного движения про Чубайса ничего нет. По какой причине Вы скрывали на следствии, что Чубайс приехал в РАО на другой машине?»
Дорожкин: «Потому что нас никто не спрашивал».
Квачков: «Кто представлял БМВ для осмотра в гараже 17 марта 2005 года?»
Вопрос снят.
Адвокат Першин: «Вы заявляете, что охрану Чубайса никто не осуществлял, а на следствии говорили, что эта автомашина осуществляла охрану Чубайса?»
Вопрос снят.
Першин: «Вы можете утверждать, что данный взрыв и обстрел были направлены на автомашину Чубайса?»
Дорожкин: «Ну, попали же в нее».
Першин: «Но ведь попали и в машину Вербицкого, и в Мицубиси».
Молчит Дорожкин.
Адвокат Михалкина: «На следствии Вы показали: «Я не притормаживал, не снижая скорости покинул место взрыва». Подтверждаете это?»
Дорожкин: «Да».
Михалкина: «Почему на суде Вы меняете показания, говорите, что снизили скорость до 40 километров?»
Прокурор: «Я не вижу противоречий! Он по-другому выразился!»
Дорожкин: «Я сбросил газ, но не тормозил, машина сама сбросила скорость».
Миронов: «Подтверждаете ли Вы свои показания на следствии в части, что взрыва Вы не почувствовали?»
Дорожкин: «Если б я его почувствовал, то меня бы не было».
Судья: «Суд снимает вопрос Миронова, так как он задан в неправильной редакции». Пантелеева находит нужную страницу в деле, читает с выражением: «Взрывной волны от взрыва мы не почувствовали».