Черная невеста
Шрифт:
— Прости. Просто и Безрак, и Риока, и Марианна захотят забрать тебя. Я их не знаю, но они мне уже не нравятся.
— Тогда почему они не сделали этого раньше? — задалась я резонным вопросом. Люцифэ растерялся.
— Не знаю. Наверно, хотели, чтобы ты привыкла к местной атмосфере, особенностям…
«Шикарственно, — отозвался в голове голос уже долго молчавшей шизы. — Этот Безрак собирался в наглую использовать тебя, когда доберётся в следующий раз. Как говорится, собственный активный источник ещё никому не мешал. Однако, что этому белобрысому
А ведь голос в чём-то прав. Со вчерашнего дня поведение Люцифэ стало совершенно другим. Он будто убрал разделяющую нас стенку. Но почему он это сделал? Да ещё столь внезапно?
— Ляг, я обработаю ноги, — попросил Часовщик.
Почему-то именно сейчас, впервые за всё время общения с ним, я устыдилась своей наготы. А ведь Люцифэ парень. Я сама видела, когда он купался. Правда, купался — это громко сказано: Часовщик до сих пор побаивается реки, несмотря на то, что довольно много занятий мы отрабатываем именно в воде. Почему-то ещё вчера меня совершенно не смущало, что Люцифэ обращался со мной, как с большой куклой, натирая мазями, вертя так и эдак, а сейчас…
Отстранившись, я смущённо пробормотала:
— Спасибо. Я сама.
— Ты чего? — удивился Часовщик.
— Живот и ноги я в состоянии сама обработать. Спасибо.
— Да не за что, — похоже, от моего отказа парень немного растерялся.
Быстро закончив с мазью, я оперативно оделась и подсела к костру, который разводил Часовщик.
— Что случилось? — поинтересовался он, не поднимая головы.
— Ничего, просто меня задели твои слова, будто Безрак собирается меня использовать.
— А он и будет. Я читал, как некоторые пользовались источниками, особенно теми, которые не умеют ещё себя контролировать и тем самым становятся беззащитными. Я тебя им не отдам.
— А тебе-то что от меня нужно? — тихо спросила я.
— Дарк, ты… — Люцифэ с болью посмотрел на меня, потом отвернулся. Плечи его поникли. — Так вот какого ты обо мне мнения! Но это не правда. Я просто впервые в жизни привязался к кому-то. И это очень больно, когда в ответ сталкиваешься с подобным непониманием.
Я смутилась. Похоже, я была неправа, начав подозревать всех направо и налево. Я хотела уже начать извиняться, но Люцифэ вновь заговорил:
— Я никогда ещё не испытывал ничего подобного и впервые ощутил, какое же это счастье: ухаживать за кем-то, защищать, помогать во всём, просто разговаривать. Я настолько привык к собственному одиночеству, отчужденности других и тому, что именно обо мне беспокоятся, что не нуждался ни в чём подобном ранее. А сейчас я будто прозрел, и для меня открылся совершенно новый мир. Теперь я понимаю, что имел в виду наставник, описывая данное состояние. Я буду учить тебя, защищать, пока ты не станешь взрослой. А потом, когда моя опека тебе больше не понадобится, у меня будет ребёнок. Точь-в-точь такой как ты.
Люцифэ отстранённо посмотрел на меня, и на его лице возникла
Голос хрюкнул и заржал, ни единым словом не прокомментировав свой смех. А Люцифэ тем временем продолжил:
— Это долгий и сложным процесс. Нужно учесть очень много параметров. Если заняться подготовкой сианов через пять, то к сроку окончания Академии как раз всё будет готово. Правда, мне нужна будет твоя помощь на завершающей стадии.
— А если… — я откашлялась, так как голос внезапно отказал мне, — а если я не согласна на ребёнка?
— А причём здесь твоё мнение? Это будет мой ребёнок. Я постараюсь, чтобы он полностью соответствовал твоим характеристикам. Источником, естественно, он не будет, и от некоторых способностей тоже придётся отказаться, так как нормальный организм не выдержит подобных перегрузок, если их закладывать изначально. Но внешность и характер будут полностью твои. Знаешь… — я чуть было не начала отползать подальше, наткнувшись на его просветлённо-восторженный взгляд, — мои соплеменники считали, что ребёнок должен быть почти полной копией своих предков, но теперь я понял, что подобный подход в корне неправильный. Подозреваю, что именно поэтому у нас такая низкая рождаемость: мы просто не хотим заводить собственные копии. Правда, существуют ещё и другие причины, но я понял, что они все упираются в нашу изолированность, поэтому… Дарк, ты чего?
— Ничего. Просто, если хочешь ребёнка, то это без меня.
— Но почему? Я читал, что это не столь уж сложная процедура. Тебе просто надо…
— Без меня, — отрезала я и тут же рявкнула на заходящийся голос:
А ты чего ржёшь?!
— Ты даже не хочешь меня выслушать, а уже берёшься судить! — обиженно пробубнил Люцифэ, сильно задетый моим отказом.
Я поспешно вскочила на ноги, подавив приступ дурноты и боли, возникший от резкого движения, и направилась в лес, бросив на ходу:
— Я пойду прогуляюсь. Скоро вернусь.
— Только далеко не заходи, а то заблудишься. Я охранку дезактивировал, так что поосторожнее там, — предупредил меня напоследок Люцифэ, не пытаясь удерживать. И то хорошо.
Отойдя шагов на сто, я прислонилась ещё ноющей спиной к стволу дерева. Мазь Безрака действовала безотказно, и я уже почти не обращала внимания на своё физическое состояние. Но и эмоциональное было далеко от нормы.
Такое чувство, будто он внезапно сбрендил, — пожаловалась я голосу.
«В точку. Я с таким в четвёртый раз сталкиваюсь и могу с уверенностью сказать, что данные состояния очень похожи».
Но ребёнок! Я не хочу постоянно выслушивать нечто подобное! — мысленно взвыла я.
Голос вновь захохотал, потом, наконец, соизволил пояснить причины своего веселья:
«У этой расы сильно развит инстинкт материнства. Он пробуждается исключительно редко, но если уж проявляется, то только в самой шизанутой своей степени. Люцифэ с тебя теперь пылинки сдувать будет, если ты не будешь его одёргивать».