Чёрная пешка

Лукьянов Александр Николаевич

– Фантастика!
– пораженно сказал Всеслав, вспоминая глаза голодных детей, шныряющих по развалинам Столицы бывшего государства Неизвестных Отцов.

– Реальность!
– строго поправил инспектор. Он расплел ноги, улегся, накрылся одеялом и объявил: -На сегодня все. Отбой! Тот, кто храпит, засыпает первым.

Саракш, Цу

Борт легкого крейсера "Спрут", Островная империя

09 часов, 3-го дня 3-ей недели Бирюзового месяца, 9590 года от Озарения

–

Если ты стал похож на фотографию в паспорте, значит, пора в отпуск.
– вздохнул Даццаху. Он повесил полотенце, прижал его зажимом и провел ладонью по свежевыбритым щекам.

Всеслав подавил желание ухмыльнуться:

– Напрашиваетесь на комплимент, чтимый Даццаху Хо?

– Да за каким демоном мне комплименты, что я - дама? Но, надо признать, зеркала становятся с каждым днем все хамоватее.

– Точно.
– признал Лунин.

– Хотите, перед сном научу вас играть в "армады"? Знакомо?

– Никогда не слышал.

– Смотрите же.
– Инспектор извлек из чемодана плоскую коробку, открыл ее, высыпал на столик разноцветные пластиковые фигурки, потом развернул картонную шестиугольную игральную доску, расчерченную на треугольники.
– Лучше играть втроем: за "осьминогов", "ящеров" или "акул". Но можно и вдвоем, в этом случае фигурки третьего игрока не ходят, они неподвижно стоят на полях, захватываются и причисляются к флоту захватившего. Вы кем будете?

– "Осьминогом".
– выбрал Всеслав.

– Что ж, а я - "акулой". Так расставим наши флоты вот в таком порядке, запомнили? Эскадру "ящеров" разместим по доске хаотично, вот так... Теперь кинем жребий и... И вышло, что начинают "акулы". Лучше всего первыми бросать в бой галеры и брандеры. Их много, утопят парочку - не беда. Берегите фрегаты. Выигрывает тот, кто пустит ко дну флагмана противника или запрет фигурки неприятеля в портах. Вот вам коробка, на крышке нарисовано как двигаются разные фигуры. Понятно?

– В общих чертах.

– Тогда - начали! Хожу.

– Отвечаю.

– Топлю.
– тут же укоризненно сказал Даццаху, -Что зеваете? Переходите.

– Не буду. Сам виноват, самому и отдуваться.

– Ну, как угодно.
– с сомнением пожал плечами инспектор, -Вообще-то, новичку полагается фора.

– Не надо... Инспектор, ни в коем случае не хочу даже близко подходить к военным или государственным тайнам, но вот "Спрут"...

– Продолжайте, Да.

– Вы сказали, что противоракетное судно "Спрут" не принимало участия в боевых действиях и выразили уверенность, что ему никогда впредь не доведется отражать ракетные атаки. Горячо желаю "Спруту" того же самого. А можно ли узнать, отчего Империи так повезло и в мировую войну, и в послевоенных конфликтах? Ведь все эпизоды с применением ядерного оружия относятся только к Континенту.

– Но это же очевидно, Да. Какие тут могут быть тайны! Когда воюющие стороны создавали баллистические ракеты, возникла проблема не с двигателями, топливом или с установкой боеголовок, отнюдь нет. Главной трудностью стало их наведение. Швырнуть реактивный снаряд на двести миль несложно, а вот куда он угодит... Инженеры разрабатывали все более сложные системы стабилизаторов полета ракет, перед запуском в бортовые вычислители закладывали данные, снятые с топографических карт. И все равно, точность удара оставалась невысокой, притом уменьшалась пропорционально удаленности цели. На Материке во время мировой войны конструкторы вышли из

затруднения двумя путями. Во-первых, принялись уточнять карты. Во-вторых, научили летящую ракету ориентироваться на свои и вражеские радиостанции, служившие своеобразными маяками и вехами. Результат вам известен лучше моего. Колоссальные области на экваторе Континента до сих пор остаются радиоактивными пустынями.

А вот с Архипелагами этот номер не прошел. Континенталы располагали безнадежно устаревшими век назад картами наших островов. Уточнить картографические данные можно было, лишь направив специально оборудованные суда к нашим берегам. Как вы сами понимаете, отважный флот Островной империи подобного не допустил и ни при каких обстоятельствах не допустит. Не поможет агрессору и попытка летящей с Материка ракеты уловить волны наших радио- и телецентров. Дело в том, что на Архипелагах повсеместно и очень широко распространена кабельная связь, а эфирной мы пользуемся редко и мало, причем при каждом случае выхода в эфир ставится завеса из помех. Так что баллистическая ракета, пущенная континенталами в нашу сторону, полетит вслепую и обречена плюхнуться в воду. Все это на Материке отлично понимают, посему пока никаких попыток угодить в нас не было. Ну, а если будут, то "Спрут" ведь не один на боевом дежурстве. Эй, эй, погодите!

– Что случилось

– Вы, Да, нарочно отвлекали меня разговорами? Что с моим фрегатом?

– Затоплен. И две "акульих" галеры на предыдущих ходах - тоже.

– Ничего себе! Тогда хожу сюда и бью вашего флагмана. Уффф, а то уж я опасался, что опозорюсь, проиграв новичку. Завтра будете брать реванш?

– А как же!

Мишка вздохнул, поудобнее устроился на руках и приготовился вздремнуть, сообщив напоследок:

– Вроде бы все в порядке. Выходим?

Они оказались у выхода из университета. Но теперь тут была совершенно другая дверь: квадратная, металлическая с вращающейся задвижкой. И, кажется, совершенно герметичная.

– Крути.
– предложил медвежонок.

Всеслав с сомнением поглядел на плюшевого друга, но принялся вращать колесико. Потом оттянул полированную железную пластину влево. С легким механическим чавканьем она открыла проход в камеру, где стенами, потолком и полом служили голубые световые панели, расписанные непонятными электросхемами.

Всеслав осторожно вошел внутрь, дверь за его спиной тут же затворилась, камера вздрогнула и тронулась с места. Куда она двигалась, было совершенно неясно, но скорость была, видимо, приличной, и на поворотах не уменьшалась. Чтобы не свалиться с ног по инерции, Всеслав сел на пол. Однако, едва он это сделал, как камера остановилась. Теперь дверь открылась самостоятельно. Всеслав осторожно выглянул. Снаружи виднелись серые бетонные стены желоба, по которому и прибыло это странное транспортное средство. На дне желоба блестели рельсы. Снова послышалось гудение механизма.

– Быстрее!
– воскликнул Мишка.

Всеслав торопливо засунул медвежонка под рубашку, выпрыгнул наружу и с ужасом увидел, как камера покатила прямо на него. Он вцепился в какой-то выступ на ее боку, подтянулся, взобрался на крышу, перепрыгнул на край желоба и оглянулся. Камера, набирая скорость, неслась в тупик. Раздался жуткий лязг и грохот, под ногами дрогнуло, от груды искореженного металлолома поднялся дым, запахло горелой изоляцией.

– Молодец, Слава.
– одобрили из-за пазухи.
– Только мне плохо видно в щель.