Черная роза
Шрифт:
– Вполне.
– Но ведь Давид Шайго женат… Был женат.
– Правильно. А что, если он намеревался жениться во второй раз? Конечно, при условии…
– Если умрет первая жена.
– Если он с ней разведется.
– В вашем селе много бывает разводов?
– Случаются.
– Мог бы ты привести пример?
– Безусловно. Например, меня самого покинула жена две недели назад.
Только теперь оба заметили, что Фридешке стоит рядом с открытым ртом и ловит каждое их слово.
– А ну-ка, марш домой!
– рявкнул на него Гудулич.
Мальчик даже вздрогнул.
–
– В Иртани? Против кого и чего в таком случае вы ведете расследование?
Пока Гудулич смотрел вслед удаляющемуся Фридешке, Буриан не спускал глаз с двери в облезлой и потрескавшейся стене дома. И не напрасно - из кухни вышла молодая женщина, стройная и гибкая как лоза. Лицо ее лишь на мгновение обратилось в сторону беседующих мужчин, затем она круто повернулась и исчезла в саду, расположенном позади дома. На женщине было выцветшее, старенькое домашнее платье. Несмотря на этот убогий наряд, Буриан узнал в ней незнакомку с велосипедом, которая утром приезжала взглянуть на убитого.
Гудулич подхватил Буриана под руку, пытаясь увлечь его к калитке.
– Отпусти меня, Геза. Если хочешь, подожди, пока я наведу в этом доме кое-какие справки.
Гудулич, который был ниже офицера на целую голову, решительно загородил ему дорогу.
– Нет-нет, приятель, ни в коем случае! В этом доме сегодня обитает траур!
– В этом доме,- понизив голос, ответил Буриан,- обитают и чувства, прямо противоположные трауру.
– Это еще что за чушь?
– Товарищ председатель,- старший лейтенант наставительно поднял палец, но в голосе его не слышно было ни капли раздражения,- представителей органов расследования, действующих по закону, никто не имеет права задерживать.
– Да я не собирался тебя ни задерживать, ни критиковать твои действия! Мне хотелось бы только, чтобы представители органов расследования начали его не там, где людям больнее всего.
– Но по какой причине, позвольте спросить? В этом доме, как ты говоришь, обитает траур?
Гудулич беспомощно хлопал глазами, не зная, что ответить. В самом деле, что он мог сказать? Мысль пришла внезапно.
– С этой женщиной сначала должен, побеседовать врач, а потом уже следователь.
Гудулич произнес эти слова убежденно, даже страстно.
– Хорошо, пусть будет по-твоему!
– неожиданно согласился Буриан. Теперь уже он энергично взял Гудулича под локоть и повел его к калитке. Человеку со стороны, не слышавшему их разговора, могло показаться, что офицер милиции задержал гражданина и силой ведет его в участок.
Впереди по улице плелся Фридешке, а за ним, чуть поодаль шли Буриан с Гудуличем. Когда они миновали квартал, из-за старого дома с потрескавшимися толстыми стенами, со стороны сада вновь показалась молодая женщина в выцветшем платье. Теперь, когда во дворе не было посторонних, вся она как-то сникла, словно от усталости.
– Аннушка моя, милая Аннушка,- со вздохом произнесла старушка мать. Девочка и мальчик оторопело смотрели на нее, не понимая, зачем приходили к ним эти чужие люди.
Анна подошла к сыну и прижала его голову к своей щеке.
–
По-видимому, такая задача показалась пареньку весьма непривычной. Но дрожащие губы матери были для него еще непривычнее. Не спросив ничего, он выбежал за калитку.
12
– Как звали эту женщину?
– Анна Тере.
– А как зовут ту, первую, из-за которой он вышел из кооператива?
– Тоже Анна Тере.
– Любопытный случай.
– Очень.
Шофер милицейской машины раздумывал над тем, какими словами будет честить его мать за то, что в праздник он болтается так долго невесть где. Что ей сказать? Очевидно, придется сказать правду, иного не придумаешь. Ездил со старшим лейтенантом товарищем Бурианом. Но этого мало. Да, потом еще пришлось заехать за майором Кёвешем и с четверть часа дожидаться его возле дома, где произошло убийство. Наверняка ему будет нагоняй, но не беда, служба есть служба. На дороге, охраняя место происшествия, по-прежнему стоял все тот же сержант. Вот бедняга!
– Начальство все еще возится с этим Дубой,- сказал он.
Да, майор Кёвеш еще не окончил своей беседы с Гер-геем Дубой.
– Подождите,- сказал майор вошедшему шоферу. И поскольку приказа вернуться к машине не последовало, тот остался на террасе.
Первый раунд предварительного допроса майор уже выиграл и перешел теперь ко второму:
– Огурчики, значит? Так-так… Когда вы увидели, что тут дело неладно, то ничего другого и не могли придумать. Стало быть, приехали к сестре за огурцами?
– Ничего я не выдумал, прошу прощения. Вот и рюкзак, я привез его под огурцы, взгляните!
Майор пренебрежительно отмахнулся.
– Не будьте так недоверчивы, товарищ майор! Неужто вы принимаете меня за дурака? Зачем, спрашивается, мне было совать сюда свой нос, если бы я знал, что тут такие дела? От того места, где пахнет жареным, надо держаться подальше. Уж этому-то я научился за свою жизнь!
– Хорошо, что вы это сказали, Дуба. А не думается ли вам, что, не явись вы сюда, это выглядело бы еще более подозрительно? Вы узнаете, что ночью убили вашего зятя, а сами даже пальцем не шевельнули, чтобы поддержать и утешить родную Сестру?
– Э-э, товарищ майор, вы меня не так поняли…
– Молчите, Дуба. И потрудитесь отвечать только на те вопросы, которые я вам задаю. Не были ли вы при Са-лаши командиром взвода в роте смертников?
– Нет, не был.
– Уж очень знакомо мне ваше лицо.
– Ошибаетесь, товарищ майор. Я действительно был командиром взвода, только в пехотном полку. А потом прошел проверку, получил документик. Прежде я имел чип, или, как теперь говорят, звание прапорщика.
– Вы знали о том, что ваш зять… этот Шайго, намеревался отравить вашу сестру?