Черная стая

Сословская Ольга Игоревна

За новыми пистолетами послали в Санкт-Петербург, из-за чего дуэль отложилась на сутки. И Шемет, и Давыдов стреляли изрядно, неустанно практикуясь, и бросать жребий, выбирая один из принадлежавших им комплектов, означало поставить проигравшего в невыгодное положение. Привезенная пара Кухенрейтера, после внимательного осмотра, устроила обоих секундантов, пули тщательно обрезали, гладили и примеривали к пистолетам, во избежание тяжелых последствий возможного ранения. Порох решено было взять ружейный, полированный пистолетный иногда не вспыхивал сразу. Полкового лекаря, Ивана Евграфовича,

частью застращали, частью улестили, упросив принять участие в опасном для карьеры деле.

Ночь перед поединком Сенин провел у Войцеха. Шемет казался спокоен, только бледен чуть больше обычного да непривычно задумчив.

– - Ну и попал ты в историю, брат, -- не выдержав напряженного молчания, заговорил Сенин, -- моли бога, чтоб не убить тебе Давыдова, на Кавказ ведь поедешь, в солдатской шинели. Если в острог не заточат.

– - Бог на стороне того, кто лучше стреляет, -- возразил Войцех, -- и молиться тут без нужды. Впрочем...

Он глубоко вздохнул и опустил голову.

– - Я ведь даже не знаю, могу ли я это сделать, -- тихо сказал он, -- человека убить. Там, в собрании, я задушить его готов был, зарезать, как курчонка. Словно зверь во мне проснулся. Страшное это дело, Миша, темное. Но я тогда с собой совладал. А теперь...

Он встал из кресел и прошелся по комнате из угла в угол быстрым шагом.

– - Пустое это все, Миша. Может, и не мне на Кавказ ехать придется. Обратного пути нет. Утро все решит.

К назначенному месту поехали верхами. Доктор уже был на месте, привезя доверенные ему на хранение пистолеты в четырехместной карете, в которой, в случае необходимости можно было и раненому помочь, и труп увезти. Давыдов с Бринком появились почти сразу же, не заставляя себя ждать. Секунданты отмерили расстояние, бросив барьерами серые гусарские плащи, немедленно припорошенные легким снежком, сдуваемым ветром с близлежащих деревьев.

– - Хорошо, не метет, -- заметил Бринк, -- не то пришлось бы в молоко целить.

– - Твоя правда, -- согласился Сенин, -- лучше, чтобы это дело с первого выстрела решилось, да малой кровью.

– - Мирить их будем?
– - с надеждой спросил корнет.
– - Или безнадежно?

– - Предложить надо, -- вздохнул поручик, -- не то скажут, что не по правилам все прошло. Но, помяни мое слово, оба откажутся.

Так и вышло. С каждой минутой, приближавшей решительный момент, Войцеху все больше казалось, что без этого испытания его мечты о славе и воинских подвигах -- глупая мальчишеская бравада. Смерть, пусть даже такая нелепая, не страшила его, он был твердо уверен, что там, за гранью, ничего нет -- темнота и пустота. Краткий миг, и сожалеть будет не о чем. Но мысль о том, что он станет причиной чьей-то смерти, приводила его чуть ли не в ужас.

– - Сходитесь.

Войцех слегка вздрогнул. За размышлениями он почти не заметил, как стучал молоток, загоняя в ствол пули, как Сенин отвел его на место, как протянул ему пистолет, который Шемет бездумно взял, опустив дулом к земле. Словно в тумане Войцех двинулся вперед, алый ментик Давыдова пятном расплывался перед его взором на фоне искрящейся белизны. Снег легонько

поскрипывал под ногами, и уже на третьем шаге он взвел шнеллер*, но медлил нажать на спуск, хотя пистолет его смотрел прямо в грудь противнику.

"Ты должен решиться, -- мысль стучала в висках Шемета, отдаваясь в горле противными спазмами, -- ты должен выстрелить, иначе куда ты годишься, трус и тряпка?"

Он шел как во сне, когда тело словно проталкивается с ужасающей медлительностью сквозь вязкий воздух, и почти не заметил пули, горячо просвистевшей мимо его щеки, сорвав с плеча шелковые шнуры и пуговицу. С ближайшего дерева в небо сорвалась стайка ворон, огласив воздух хриплым карканьем. Алое пятно замерло, Давыдов после выстрела остановился, и Войцех, опомнившись, тоже замер на месте, все так же целя сопернику в грудь.

Кровь, стучавшая в висках, замолкла, и мысль, поразительная в своей простоте, ударила его молнией. "Ты можешь это сделать. Ты делаешь то, что должен, а потом живешь с последствиями".

В утренней тишине прогремел второй выстрел, вороны снова взметнулись в небо, и одна из них упала в двух шагах за спиной Давыдова.

– - Вот вам результат, господа, -- Сенин протянул слетевшую с доломана Шемета пуговицу на общее обозрение, -- мне кажется, этого довольно.

Войцех кивнул, Давыдов, подойдя ближе, с удовлетворением оглядел трофей, который тут же сунул в свисающую с плеча ташку.

– - Корнет вел себя безупречно, -- заявил он, -- и любому, кто выскажет сомнения в его храбрости, придется отвечать передо мной.

Он улыбнулся.

– - Я -- твой должник, Шемет. Я ведь тоже до этого утра под пулями ни разу не стоял. Так что...

– - Я мог тебя убить, -- перебил его Войцех, покачав головой, -- я мог тебя убить...

– - Где ж ты мог, когда ты в ворону стрелял?
– - удивился Давыдов.
– - У меня и сомнений нет, что ты в нее целил, так высоко руку при выстреле вскинул.

– - Целил, -- подтвердил Войцех, -- когда понял, что могу это сделать. Когда понял, что у меня есть выбор.

– - Черт бы тебя побрал, Шемет!
– - в сердцах воскликнул Давыдов.
– - Спасибо, друг.

Войцех с готовностью пожал протянутую руку.

*-- Обычный механизм дуэльного пистолета требует двойного нажима на спусковой крючок, что предохраняет от случайного выстрела. Шнеллером называлось устройство, отменяющее предварительный нажим. В результате усиливалась скорострельность, но зато резко повышалась возможность случайных выстрелов.

Маскарад

В первые дни декабря полк перебрался на зимние квартиры в столицу. Войцех, уже привыкший к дружной полковой жизни, с тоской думал о возвращении к одинокому домашнему житью. По счастью, он стал невольным свидетелем разговора между поручиками Давыдовым и Сениным, сговаривающимися вскладчину снять комнатку с полу-пансионом у какой-нибудь вдовы-немки, и сумел предложить им свое бессрочное гостеприимство в столь сердечных и искренних выражениях, что друзья приняли приглашение без малейшей неловкости.