Черная стая
Шрифт:
– - Расстрелять вас прямо здесь?
– - усмехнулся Клаузевиц.
– - Успеем. Давайте, молодой человек, все сначала и без обиняков. Как вам вообще пришла в голову безумная мысль отпустить пленного?
– - Я его не отпустил, -- с неожиданной уверенностью в голосе заявил Войцех, -- я послал его с личным поручением, потому что больше некого было. Кто бы еще согласился поехать для меня в Париж?
Лютцов прикусил нижнюю губу, чтобы не расхохотаться. На лице Карла Клаузевица появилось выражение глубочайшего удовлетворения происходящим.
– - Генерала. С личным поручением. Неплохо, неплохо, господин
– - Он посчитал это делом чести, герр подполковник, -- правдиво ответил Войцех, -- и поблагодарил меня за возможность покинуть службу без ущерба для своей репутации. Что может быть лучше? В Париже он может рассказать правду об успехах прусского оружия. А какая от него польза в Сибири?
– - Никакой, -- согласился Клаузевиц, задумчиво постукивая пальцами по зеленому сукну.
Войцех терпеливо ждал решения начальника штаба.
– - Вот что, господин фельдмаршал, -- с полуулыбкой начал Клаузевиц, -- пожалуй, мы разжалуем вас обратно в лейтенанты. И я потороплюсь с утверждением командира первого эскадрона, подыщу на это место менее обремененного планами на семейную жизнь офицера. Так что повышения будете ждать... Скажем, до свадьбы. Я утверждаю ваше решение отпустить пленного on parole. Но не заблуждайтесь на мой счет, герр лейтенант. Доброту на войне я по-прежнему считаю недопустимой роскошью. К сожалению, у меня нехватка опытных офицеров, и я не могу позволить себе расстреливать каждого юного вертопраха, если от него есть польза в бою.
– - Благодарю, герр подполковник, -- Войцех коротко поклонился, -- даю слово искупить вину безупречной службой.
– - Принимается, -- усмехнулся Клаузевиц и добавил тихо, -- подполковника фон Лютцова благодари, глупый мальчишка. Это он тебя от жандармов полдня прятал, рискуя своей головой, цену за которую сам Бонапарт назначил. Повторится что-то подобное, я лично тебя пристрелю, это ты понимаешь?
Войцех кивнул. Список желающих лично его пристрелить пополнялся с каждым днем.
Аллюр "Три креста"
В конце сентября на Северном фронте наступило некоторое затишье. Партии Лютцова, Тетенборна и Рейхе тревожили неприятеля, действуя на его коммуникациях, окутывая части Даву непроницаемым туманом войны*. На юге, по сведениям, поступавшим из Главной квартиры шведского кронпринца, переместившейся в Цербст, собиралась гроза, какой Европа не видала со времен Аттилы. Богемская и Главная армии под командованием Шварценберга спешили к Лейпцигу с юга, Блюхер прорывался с востока, а принц Бернадот делал вид, что идет туда с севера.
Черная Стая, несмотря на успехи в "малой войне", рвалась на юг, где смельчаков ждала неувядаемая слава, где решались судьбы Германии и всей Европы, где народы собирались на величайшую битву с общим врагом. Но Сводный Корпус Вальмодена оставался прикрывать Мекленбургское направление, и добровольцам приходилось довольствоваться слухами о чужих победах.
В первую неделю октября генерал-майор Тетенборн, побуждаемый к соревнованию блистательным успехом экспедиции Чернышева к Касселю, испросил у графа Вальмодена дозволения сделать покушение на Бремен. Королевский Прусский корпус присоединился в этом походе к отряду русских партизан, но Шемету
За несколько дней до выступления его вызвал подполковник Клаузевиц, где вручил проштрафившемуся лейтенанту срочную депешу с приказом немедля отвезти в штаб командующему одним из корпусов Северной армии генералу фон Бюлов. В тот же день был подписан приказ о назначении командиром Первого гусарского эскадрона Люцовера ротмистра фон Юнкгера, переводом из Русско-Германского легиона, и Войцех, скрепя сердце, признал разумность действий командования, удалившего опального офицера на время вхождения нового командира в должность. Попрощавшись с друзьями и с бывшими уже подчиненными (должность командира полуэскадрона за ним, впрочем, сохранили), Шемет собрался в дорогу.
Запечатанный пакет, врученный Войцеху Клаузевицем, был помечен тремя крестами, и Йорика пришлось оставить на попечение Клерхен. Сменив третьего коня в придорожном трактире, Шемет проклял все на свете. Поясницу ломило, плечи затекли, и даже если бы дорога привела его прямиком в объятия Каролины, свидание вышло бы благопристойным до целомудрия, ввиду неотвратимых последствий бешеной скачки. В Цербст он прибыл в густых вечерних сумерках седьмого октября и, влетев в штаб фон Бюлова, выяснил, что можно было и не торопиться, генерал еще утром отбыл в Мюльбек, сопровождая кронпринца на совещание с Блюхером.
Принял курьера начальник штаба, генерал-майор Герман фон Бойен, и содержание послания тут же перестало быть секретом. Подполковник Лютцов ходатайствовал о переводе своего отряда в 3-й прусский корпус Бюлова, в надежде, что под его командованием добровольцам удастся внести более весомый вклад в дело освобождения Германии.
В ожидании, пока ему отведут квартиру для ночлега, Войцех праздно шатался по штабу, прислушиваясь к разговорам. Бернадот, хотя и перевел свою армию через Эльбу, не двигался дальше окрестностей Дессау, и Блюхер, желая увлечь его своим примером, выдвинул вперед корпуса Йорка, Ланжерона и Сакена. Это движение, угрожавшее сообщениям маршала Нея с главными силами французской армии, расположенными в окрестностях Дрездена, заставило его отступить к Эйленбургу, уничтожив все мосты на Мульде. К тому же, войска Нея, состоявшие из разноплеменных офицеров и солдат, совершенно упали духом после перенесенных неудач, и высланные навстречу неприятелю разведывательные партии каждый день приводили множество перебежчиков и дезертиров.
За ужином, накрытым для младших офицеров штаба, Шемет с удивлением обнаружил, что о нем тут наслышаны. Вилли Радзивилл, бессменный адъютант фон Бюлова с начала кампании, уши прожужжал сослуживцам о берлинском приключении и знаменательной роли в нем графа Шемета. Сожаления о том, что он разминулся с Вилли, слегка скрасила неожиданная откровенность сотрапезников. Главнокомандующего Бернадота в 3-ем корпусе считалось хорошим тоном недолюбливать и слегка презирать, за холодность к союзному делу, нерешительность и непоследовательность. Войцеху, разумеется под строжайшим секретом, поведали, что Бюлов готов выступить на соединение с Блюхером, не дожидаясь приказа кронпринца, и только прямой запрет прусского короля до сих пор удерживал генерала от этого решительного шага.