Черная вдова

Островская Марина

— Погоди, — оборвал его брат, — нельзя так просто сваливать. Надо все концы обрубить.

— Ты о чем?

— А то не понимаешь? До Черной вдовы нам не дотянуться. А вот Цыгарь…

Леня недоуменно пожал плечами.

— Цыгарь — нормальный пацан. Он будет молчать:

— С этим есть проблемы. — Старший брат был непреклонен. — Может, он и будет молчать, да только кто за это поручится? И потом, слишком дорого нам его молчание обойдется. Ты что, хочешь ему сто штук отдать? Это тебе не гулькин хрен!

Леня ненадолго задумался.

— Жалко.

— Вот

и я о том. И вообще, за что ему такие бабки давать? Ну да, вскрыл он сейф… Так это любой дурак сделать может. Ведь главную работу мы с тобой провернули. Я все придумал, организовал. А ты на душу грех какой взял!.. Все это несравнимо с тем, что сделал он. Но он видел деньги. Кто ж предполагал, что в том долбаном сейфе почти пол-"лимона" баксов валяться будет? Я бы ему заплатил, как слесарю, пару штук за работу. Так ведь он обидится, а потом и сдаваться побежит. Нет, это дело так оставлять нельзя. Придется проблему решить раз и навсегда… Для гарантии. Иди позвони ему и скажи, чтобы приезжал ко мне на дачу, попозже только, часам к одиннадцати, когда темнеть начнет…

— Прямо там его?..

— Нет. Зачем, чтобы нас кто-нибудь вместе видел? Подкараулим на опушке, завезем подальше в лес в какое-нибудь место укромное: деньги, мол, там зарыты.

Сам же себе и яму выкопает. В темноте не разберется, что к чему. А потом — тюк по голове, и дело с концом. Никто в жизни не найдет. Главное, яму поглубже вырыть.

— А машина? — проявил дотошность Леня.

— С «Жигулями» его вот что сделаем: номера снимем и утопим где-нибудь, а саму возьмем на шнурок, ты сядешь за руль, оттранспортируем куда-нибудь на окраину, загоним подальше во дворы, поставим возле какого-нибудь дома, колеса проткнем, и пусть все думают, что это — обыкновенный «подснежник». Она там сто лет стоять будет, прежде чем кто хватится.

— Классно ты все придумал, Федя. — Леня посмотрел' на старшего брата с восхищением. — С тобой не пропадешь.

— Вот именно. Держись меня, братишка, — и все будет хоккей. Кто тебе еще, кроме меня, поможет?

Степан Цыганков, он же Цыгарь, нервничал: прошли уже сутки, а он все не мог связаться ни со своими подельниками, ни с Натальей.

К Черной вдове Цыгарь относился иначе, чем к братьям Михайлюкам. В какой-то степени она оставалась для него загадкой. Наталья явно не испытывала удовольствия от их совместной деятельности, и Цыгарь догадывался, что на разводку лохов она согласилась не без давления со стороны Федора Михайлюка. За что бывший мент мог держать ее на крючке, Цыгарь не знал, но все равно его симпатии были на стороне молодой красавицы.

За последние два дня ситуация резко изменилась. Если раньше они разводили нечистоплотных чинуш и политиканов, отбирать нечестно заработанные деньги у которых было даже лестно, то последнее дело с рекламщиком поставило все с ног на голову.

Цыгарь слышал, как Наталья уговаривала Михайлюка оставить Ольшанского в покое. Если Андрей ей понравился, значит, он был неплохим парнем, который к тому же и деньги умел зарабатывать. В этом Цыгарь убедился своими глазами, вскрыв сейф в его офисе.

До

сих пор, идя на дело с Михайлюками, Цыгарь воображал себя героем фильма про честных разбойников и гнусных мошенников. Несмотря на то, что работа его была опасной, он не сомневался: настоящее злодейство лежит где-то далеко от того, что он делал. Он был уверен, что все их дела можно рассматривать как авантюру — опасное предприятие с целью пощекотать себе нервы и набить карманы.

Теперь же теплая компания под предводительством Федора Михайлюка вдруг превратилась в организованную преступную группу , на счету которой имеется уже и убийство. Тут стало не до романтики…

Играть дальше в такие игры Цыгарь не хотел. Единственное, что ему было нужно, — забрать свою долю. В принципе он мог обойтись и без этих «кровавых» денег, но при мысли о том, что все они достанутся Михайлюкам, ему становилось не по себе.

Поэтому Степан раз за разом набирал телефонные номера подельников, но ответами ему были только длинные гудки. Когда же зазвонил его собственный телефон, Цыгарь вздрогнул и не без колебаний ответил лишь после пятого звонка.

— Ты что там, в сортире сидишь? — услышал он недовольный голос Лени Михайлюка. — Чего трубку не поднимаешь?

У Цыгаря отлегло на душе.

— Я вам не дневальный на тумбочке! — огрызнулся он. — Вы сами-то где мотаетесь? Уже задолбался искать вас повсюду.

— У нас тут были крутые делишки, — деловито отозвался Леня. — Короче, слушай: Черную вдову замели. А может, и сама сдалась.

— С чего ты взял? — не поверил Цыгарь.

— Да я возле ее дома стою. Перед подъездом «воронок», у нее полная хата ментов, шарят по всем закромам.

— Не верю, чтоб она добровольно в ментовку пошла. — Для него была неприемлема даже мысль о предательстве Натальи. —Если ее взяли, это еще не значит, что она раскололась.

— Да какая, к едрене фене, разница! Или ты ждать собираешься, пока тебя с толчка менты снимут? Короче, братан решил так: пилим бабки и разбегаемся. Мы друг друга не знаем…

— Согласен, — не колеблясь ни секунды, сказал Цыгарь. Его вполне устраивала возможность разбежаться с братвой, как он про себя называл Михайлюков.

— Тогда слушай внимательно. — Леня понизил голос. — Встречаемся в одиннадцать у Феди на даче. Ты знаешь, где это? По Минке до поворота на Нарофоминск, а там километров десять и перед Акуловом налево, в лес.

— Да знаю я, — перебил его Цыгарь, настораживаясь, — место встречи ему не понравилось. — А почему именно там?

— А потому, что так надо, — многозначительно произнес Леня.

— Понятно.

— В одиннадцать встречаемся там, как раз стемнеет.

Цыгарь положил трубку и посмотрел на часы. Времени было еще предостаточно, но он, не медля, стал собираться.

«Если Наталью замели, то и ко мне могут нагрянуть в любую минуту». Он оделся, положил в сумку лучшую одежду, засунул в карман все документы и оставшиеся деньги — довольно пухлую пачку, тысяч шесть долларов. Уже направляясь к двери, окинул взглядом свою небольшую, однокомнатную квартирку.