Черная заря
Шрифт:
— Ого, как их много, — услышал Андрей за спиной голос Шестака.
— Куда они уходят?
— По другим кишлакам, наверное, к родственникам. А может, и никуда, просто в степи будут пережидать. Молодцы духи, выпустили, а бывало, не выпускали, сразу по нам палить начинали. Много народищу уходит. — Шестак вздохнул и, смачно плюнув на бруствер, раздраженно сказал: — В геологи надо подаваться!
— Ладно, не стони, — перебил его Андрей. — Может, у тебя какие другие предложения есть?
— Да ну, какие предложения? Щас ракета пойдет, и начнем! Какие еще могут быть
Шестак смотрел на кишлак и продолжал рассуждать:
— У них там небось в каждом доме пулеметная точка. Мы в этот раз, как Рома Рябов на курорте — только по горлышко, а вот наши мужики из полка и десантура, — он указал на противоположную окраину кишлака, где стояли десантные бронемашины, — по самую макушку туда залезут.
— У нас задача сейчас другая. Мы за батарею ответственность несем и вместе со взводом Дирижера отходы духам перекрываем. Вот через месяц в рейд пойдем, там и навоюешься, до блевотины!
Время шло. Мирные жители уже далеко отошли и скрылись из виду.
— Чего-то ракеты нет? Не торопятся наши, — не утерпел Шестак.
— Не знаю, — пожал плечами Андрей. — Может, договариваются с духами о капитуляции? Хотя вряд ли они народ выпустили, чтоб самим теперь сдаваться.
В кишлаке и вокруг него по-прежнему не было никакого движения. Все — кишлак, техника и люди застыли, как на фотоснимке. Только стая разномастных голубей кружила вдалеке над развалинами древней крепости, о которой в рассказе упоминал Блинов, да пара больших полотняных холстов плавно колыхалась на веревке во дворе крайнего дома. Минометчики сидели рядом с минометами, стоявшими в полукруглых капонирах, и тоже смотрели на кишлак, окраина которого находилась под пригорком, всего в двухстах метрах.
Жара усиливалась, съедая миражом дальнюю окраину кишлака. Стоявший неподалеку Горчак снял с головы каску, бросил ее на дно окопа, оставшись в панаме, и блаженно сказал:
— Вот и голова зараз полегчала.
Шестак, глядя на него, постучал пальцем по каске на своей голове:
— Это у тебя от жары мозги выкипели, поэтому и голова полегчала. Надень горшок! А то снайпер твое пустое мозгохранилище расколет! Надевай, я сказал!
Горчак напяливал каску и недовольно ворчал:
— От, Шестак, недобрый ты человик. От був бы я твоим командиром, то я б тебе обязательно дозволил бы касочку снять, из жалости.
— А ты меня не жалей! Че ты меня жалеешь?
— Да я не тебя, я касочку жалею. Металл, он, говоря по-научному, тоже ведь усталость накапливает от постоянной нагрузки. Представляешь, скильки вона от твоей башки за усе время натерпелася? Ей инвалидность полагается. Тебе вообще каску не треба выдавать. С твоего лба и снаряд срикошетит!
— Ишь ты, какой ученый! Где нахватался?!
— Знаю, где. Я, може, потим в яку академию учиться подамся! Може, який рекорд научный поставлю!
Рябов, стоявший чуть позади Горчака и сосредоточенно
— Ага, ты поставишь. Доярка Маша дала рекорд: девятый месяц — восьмой аборт! Запомни частушку, на свадьбах будешь петь.
Андрей не смог удержаться от смеха, наблюдая за этими бузотерами, в которых жизнь кипела, несмотря на серьезность момента.
Их прервал возглас бойца Ложкина:
— Летят! Аж восемь штук!
Все оглянулись назад. Со стороны пустыни невысоко над землей к кишлаку летели несколько точек. Издалека могло показаться, что это стайка птиц. Они быстро росли в размерах.
— «Крокодилы» — «Ми „двадцать четвертые“»! В струночку идут! — восхищался Ложкин.
Звук, опережающий полет, сначала принес легкое прерывистое приятное посвистывание, перерастающее в глухой низкий булькающий свист работающих вертолетных двигателей. Они летели точно на их позицию и вскоре пронесли низко над ними свои мощные бронированные, пятнистые тела с небольшими крылышками по бокам, на которых были подвешены кассеты с реактивными снарядами. Бойцы, глядя вверх, инстинктивно вжали головы в плечи. От такого прохода, похожего на эффектный трюк, по их спинам пробежал легкий нервный озноб.
«Отчего пилоты сделали такой маневр? — подумал Андрей. — То ли приветствовали свои войска, то ли отдали дань тому подбитому вертолету? А может, и то и другое?»
Вертолеты тем временем резко пошли вверх, забравшись на высоту около сотни метров, вошли в пространство над кишлаком и двинулись по кругу. Они медленно, с постоянной скоростью, летели друг за другом, словно танцуя сиртаки, слегка наклонив книзу носы с жалами пулеметов. Звук их двигателей слился в один глухой тяжелый гул.
Кишлак внезапно ожил звуками пулеметных очередей и множеством трассирующих пуль, длинными струями потянувшихся к вертолетам. Плотный веер трассеров, похожий на праздничный фейерверк, быстро метался из стороны в сторону, сопровождая летящие цели.
В этот момент один вертолет, резко опустив нос, вывалился из общего строя и, наращивая скорость, камнем устремился к земле. Казалось, сейчас он вдребезги разлетится от удара о грунт. Но когда до земли оставалось каких-нибудь двадцать метров, он выпустил из-под крыльев залпом несколько реактивных снарядов и, быстро выровнявшись, снова ушел вверх, заняв прежнее место среди остальных. За ним этот маневр повторили по очереди все вертолеты. Плавная танцевальная карусель сразу превратилась в чертово колесо. Рвущиеся снаряды выбрасывали короткие всплески огня, вздымая вверх землю и круша строения. Вертолеты раз за разом исполняли этот пируэт. Но огонь с земли почти не ослабевал. Андрей видел в бинокль, как духи, перебегая с места на место, меняли дислокацию и снова открывали стрельбу. За дальним краем кишлака одновременно сверкнуло несколько ярко-белых вспышек, принеся с собой грохот. В середине кишлака к небу взметнулись стройные столбы разрывов. Это начал работу полковой артиллерийский дивизион. Вспышки повторялись, снаряды ложились кучно, перепахивая определенный квадрат.