Чёрная жемчужина Аира
Шрифт:
Закопать?
Всё услышанное прозвучало для Летиции очень странно, но мешкать было некогда. Если цена её свободы — какая-то жемчужина, так и пусть. Она потушила свечу и вышла следом.
На улице было страшно.
Первые капли дождя, ударив в лицо, забарабанили по крыше. Ветер едва не сбивал с ног, рвал деревья и гнал рваные тучи, в прорехах которых изредка проглядывала красная луна. Летиция могла идти, только держась за локоть Лунэт, а та ступала медленно, почти наощупь. Они прошли под старыми дубами, пересекли задний двор, затем вдоль живой изгороди из азалий с трудом пробрались к двери в
— Я буду ждать вас на кухне, муасель, — прошептала почти на ухо. — Поспешите.
Дальше Летиция знала дорогу. Осторожно поднялась по ступеням, прислушиваясь и вытирая ладонями мокрое от дождя лицо. Но ветер, как и обещала старая ньора, неистовствуя снаружи, прятал за своим буйством все звуки. Даже если и скрипнула под её шагами половица, Летиция этого не услышала.
В комнате Эдгара дверь была чуть приоткрыта, и косая полоса тусклого света прорезала тьму коридора. Летиция замерла у порога, боясь пошевелиться, но из комнаты не доносилось ни звука. Она заглянула осторожно и увидела стоящие на столике чашку и кофейник, под которым едва теплилась свеча, еще свечи на столе, и хозяина комнаты — в кресле.
Эдгар спал.
Летиция толкнула дверь, чувствуя, как бешено колотится сердце и ноги едва слушаются. Но дверь поддалась легко на свежесмазанных петлях, открылась, не издав ни звука, и Эдгар не пошевелился. Летиция на цыпочках вошла в комнату и плотно закрыла за собой дверь.
У неё дрожали руки и подгибались колени, а в ушах шумела кровь, и с чего начать — она просто не представляла.
Ещё месяц назад она считала, что ситуация с Антуаном Морье — худшее, что может вообще случиться с женщиной, но сейчас ей казалось, что вот именно теперь она, наконец, достигла настоящего дна в своём падении. Она беглянка, которую считают мошенницей, к тому же погибшей, похищенная и проданная в рабство, и сбежавшая из-под замка! Она ночью посреди урагана в чужом доме, куда забралась, как последняя воровка, в комнате мужчины, и пытается украсть драгоценность…
Святая Сесиль! Как же низко она пала!
Но усилием воли Летиция отбросила эти мысли. Не сейчас. Сейчас ей нужно просто найти эту жемчужину и бежать. А угрызения совести потом. У неё ещё будет время на раскаяние.
Она постояла ещё немного, успокаивая сумасшедший пульс и наблюдая, не проснётся ли хозяин комнаты, но, видимо, бурунданга Лунэт подействовала как надо.
Летиция медленно, крадучись, подошла к креслу и остановилась, разглядывая Эдгара. Кажется, такая возможность у неё была впервые, и она не смогла удержаться.
Тёмные брови, короткие волосы… Его лицо даже во сне было каким-то строгим и уставшим. И очень красивым. Сердце сжалось, защемило от внезапно нахлынувшей нежности, и ей безумно захотелось дотронуться до его виска, провести пальцами по щеке, коснуться губ, и она едва успела остановить свой порыв…
Она вспомнила его
От этой мысли внутри всё скрутило болью.
Почему они не познакомились как обычные люди? Где-нибудь на балу, в обществе, в театре, среди знакомых лиц? Они бы не прошли мимо друг друга. Они ведь и так не прошли. Там, на рынке, где они впервые встретились — с той самой минуты она не могла его забыть. И не хотела забывать. Но, как оказалось, их дорогам суждено пересекаться лишь для того, чтобы вновь разойтись в разные стороны.
Шарль сказал, что послезавтра у него свадьба — он женится на Флёр Лаваль, а она должна прямо сейчас уйти в штормовую ночь и полную неизвестность.
Да за что же ей всё это!
Этот мужчина не для тебя, Летиция! Забудь его! Забудь! Думай о том плохом, что он для тебя сделал!
Но она не могла. И, казалось бы, злилась, должна была его ненавидеть и хотеть этого, а не могла. Постояв немного, лишь коснулась кончиками пальцев его руки, чтобы ощутить тепло, запомнить это ощущение, вздохнула и отвернулась. В глазах стояли слёзы, но она смахнула их, поморгав, и, наконец, осмотрелась. Не время сейчас лелеять свою боль. Ей ещё нужно вырваться на свободу.
На кровати и на полу — повсюду лежали бумаги и какие-то папки. Освещение было скудным, и от сквозняков, гуляющих по комнате, пламя свечей металось, заставляя плясать на стенах причудливые тени.
Но где же эта жемчужина? Где её искать?
Летиция открыла ящик стола, но там нашлась только чернильница, перья и пресс-папье. На столе лежали конверты и нож для бумаг, а в деревянном лотке — стопка белых листов и связка остро отточенных карандашей. Летиция подошла к тумбочке и собиралась уже выдвинуть ящик, но так и замерла. Поверх остальных бумаг на тумбочке лежали рисунки, на одном из которых она узнала себя. Она взяла его дрожащими руками, не веря своим глазам. Какое поразительное сходство!
В этой шляпке она была на рынке, где покупала чёрного петуха. Там, где они впервые встретились…
— Не это ищешь? — знакомый голос прозвучал в тишине комнаты почти как выстрел.
Летиция вздрогнула, выронила рисунок и резко обернулась, прижимаясь ладонями к краю комода. Эдгар сидел в кресле выпрямившись, направив на Летицию пистолет, а рядом с ним на столике, на белом фарфоровом блюдце, лежала большая жемчужина. Чёрная, почти как его глаза.
Кажется, такого внезапного смятения, злости и страха Летиция не испытывала, даже очнувшись утром в доме мсье Жерома.
Сейчас ей было стыдно. Жутко стыдно за то, что её поймали с поличным, и что поймал именно мсье Дюран, и что никакими разумными доводами она не сможет ему объяснить, что делает здесь, в его комнате, посреди ночи. Потому что рассказ о старой ньоре, проклятии и необходимости закопать жемчужину прозвучит как бред сумасшедшего.
И она была зла. Ведь здесь и сейчас она оказалась именно из-за него. Начиная с той встречи на рынке и до этого урагана всё, что было связано с Эдгаром Дюраном, шаг за шагом толкало её в какую-то бездну колдовства и безумия, и в итоге привело сюда.