Чернее некуда
Шрифт:
— В нем есть что-то удивительно располагающее. Вы ведь кажется говорили, что были очень близки с ним в школе.
— Он постоянно твердит, что я его лучший друг. Когда-то это действительно так и было. И знаете, у него очень светлая голова. С изучением юриспруденции он управлялся так, что любо-дорого было смотреть. В одном вы правы, — задумчиво сказал Аллейн, — то, во что ему не хочется верить, он отбрасывает, не задумываясь.
— И он разумеется не желает верить, что один из его людей совершил преступление? — подсказал мистер Уипплстоун.
Фокс
Аллейн сказал:
— Нет. Похоже, что нет — не желает.
Он сердито потер пальцем нос.
— И все же мне кажется, — продолжал он, — что мы удим рыбу не в том пруду. И уж во всяком случае, в очень мутной воде.
— Вы не будете возражать, — спросил мистер Уипплстоун, — если я задам вам прямой вопрос?
— Ничего не могу сказать. Сначала я должен его услышать.
— Согласен. Тогда так. Вы считаете, что жертвой покушения должен был стать Президент?
— Да.
— И думаете, что оно повторится?
— Думаю, еще одна попытка более чем вероятна. Более чем, — сказал Аллейн.
Повисло долгое молчание.
— Чем мы займемся дальше, мистер Аллейн? — спросил Фокс.
— Будь я проклят, если я знаю. Ночь, можно считать, закончилась. Нам приказали убираться отсюда, это сомнений не вызывает. Вот и давайте убираться. Надо известить об этом Фреда Гибсона, не так ли?
Мистер Гибсон нимало не огорчился, услышав, что их изгоняют из посольства. Это избавляло его от попыток решения несостоятельной, да собственно и нерешаемой задачи и позволяло сосредоточиться на привычном деле — организации мер безопасности вне посольства и во всех тех местах, куда Президенту взбредет в голову отправиться, пока не завершится его визит. Когда Аллейн сообщил ему, что появления Президента на публике будут сокращены, если не отменены вообще, он выразил сдержанное, но глубочайшее удовлетворение.
— Можно сказать, — говорил он теперь, — что какую-то пользу из всей этой каши мы все-таки извлекли.
И он сообщил, что удалось найти гильзу от люгера. На земле, под окном уборной. Впрочем, пулю так и не обнаружили.
— Хотя не думаю, — с досадливым удовлетворением сказал Гибсон, — что нам стоит лить по этому поводу слезы. Взгляните-ка.
Он открыл большую, бледную ладонь. Аллейн и Фокс склонились над ней.
— Пыж? — сказал Фокс. — Ну и ну! Постойте-ка. Это что же получается?
— Да, Фред — сказал Аллейн. — Я совсем не уверен, что ты потерпел неудачу.
Они покинули посольство.
Когда Аллейн добрался до дому, Трой еще не спала. Она окликнула его, избавляя от стараний не разбудить ее. Он вошел в спальню. Трой сидела на кровати, обхватив руками колени.
— Прием получился не особо удачный, — сказал он. — Прости, голубка.
— Тебе удалось?..
— Нет. Трой, мне пришлось отправить тебя домой, ничего тебе не сказав. У меня не было на это времени. Ты сильно испугалась?
— Да я по сути дела почти ничего и не видела. Хотя… да… видела, конечно, но как-то странно, все
— Ну и хорошо.
— Все так метались вокруг.
— Что верно, то верно.
— А ты очень умело выпроводил нас оттуда.
— Правда?
— Да. Но послушай, — она на миг прикусила губу и спросила, стараясь произносить слова побыстрее, — это было копье, правда? Его закололи?
Он кивнул и, протянув руку, отвел с ее глаз прядь немного растрепанных темных волос.
— Значит, — сказала Трой, — ты арестовал это великолепное создание?
— Громобой утверждает, что великолепное создание ничего дурного не сделало. Да мы и не вправе распоряжаться внутри посольства. Диковинное получается дело. Хочешь послушать?
— Не сейчас. Ты бы поспал.
— Ты бы тоже. Я залезу в ванну. С добрым утром, любовь моя. О — совсем забыл! Я принес тебе подарок от Громобоя!
— Мне? Какой?
— Он хочет, чтобы ты его писала. Это его идея, не моя.
Несколько секунд Трой оставалась недвижимой. Потом бросила на Аллейна полный восторга взгляд и зарылась носом в подушку.
Аллейн смотрел на нее и думал о том, что принято называть артистическим темпераментом. Наконец, он тронул ее волосы и в пробивающемся сквозь окна бледном утреннем свете побрел в ванную комнату.
Глава шестая
Ранний вечер в Каприкорнах
I
Когда под вечер следующего дня Аллейн подошел к дому номер один по Каприкорн-Уок — мистер Уипплстоун позвонил к нему домой и передал через Трой просьбу зайти — его встретила на крыльце кошка, Люси Локетт.
С видом собственницы она сидела на ступеньке и внимательно разглядывала Аллейна.
— Я тебя знаю, — сказал он. — Добрый вечер, дорогая.
Он протянул ей палец, Люси поднялась, старательно потянулась, зевнула, и примерно на вершок приблизив к пальцу усы, замерла. В открытое сводчатое окно выглянул мистер Уипплстоун.
— А, вот и вы, — сказал он. — Одну секунду.
Люси ловко перескочила с крыльца на подоконник, а оттуда на грудь хозяину, который вскоре, так и держа ее на руках, открыл входную дверь.
— Входите, входите, — сказал он. — Мы вас ждали.
— Какой у вас приятный дом.
— Вы правда так думаете? Должен признаться, мне он нравится.
— Вам не пришлось далеко идти прошлой ночью, вернее сегодняшним утром.
— Нет. Знаете, Аллейн, когда я вернулся домой в такое немыслимое время, я поймал себя на том, что гадаю — ну, почтигадаю, — не причудилось ли мне случившееся. Что-то вроде прыжков туда-сюда во времени, как в фантастических пьесах: кажется, будто все произошло в другой временной плоскости. Эта история настолько — э-э — настолько не вязалась с реальностью.