Чернее некуда
Шрифт:
— Весьма интригующе.
Помолчав еще немного, он спросил Аллейна, имеет ли тот какие-либо конкретные данные, способные подтвердить его пугающее представление о совершенном Кокбурн-Монфорами?
Конкретных, пожалуй, нет, признал Аллейн. Впрочем, он указал на то, что если чернокожий мужчина и впрямь вознамерился бы палить из пистолета — холостыми патронами или боевыми — самым разумным для него было бы заниматься этим в мужской уборной, где его присутствие вряд ли привлекло бы к нему пристальное внимание, а не в
— По правде говоря, — прибавил Аллейн, — вваливаться в женскую кабинку, где он может, как оно по словам миссис К-М и случилось, нарваться на женщину in situ— это уж верх слабоумия.
— Верно, — задумчиво сказал мистер Уипплстоун. — Верно, верно, верно.
— Более того, — продолжал Аллейн, — наша девица-сержант, которая хоть и допустила безобразную промашку, но затем все же проявила определенную расторопность, утверждает, что помимо выстрела и последовавших за ним воплей миссис К-М, ничто не нарушало мирной тишины этого уединенного места.
— Я понимаю.
— Что же касается оружия, то эксперт, исследовавший его нынче утром, сообщил, что выстрел был сделан только один и скорее всего холостой. Отпечатки пальцев отсутствуют. Это, конечно, не улика, однако сержант говорит, что на миссис К-М были перчатки до локтя. В том положении, в каком пребывала, если ей верить, миссис К-М, такие перчатки обычно расстегивают на запястьях, стаскивают с кистей, а после подтягивают кверху, к той их части, которая остается нетронутой. Между тем перчатки нашей дамы были застегнуты на все кнопки, а у нее, судя по ее показаниям, не было времени, чтобы привести себя в порядок. Вряд ли она сидела на полу, застегивая перчатки, и одновременно вопила благим матом.
— Да, весьма правдоподобно, — сказал мистер Уипплстоун.
Аллейн подумал, что его друг лихорадочно перестраивает свои мысли, приспосабливая их к новым для него данным.
— Я бы выразился более решительно, — сказал Аллейн. — Мне не хватило бы целой жизни на то, чтобы придумать иное объяснение для всех нелепиц, которые она нагромоздила в своем вранье. К тому же она чуть ли не забила себе нос нюхательной солью, чтобы вызвать слезы на глазах. Как бы там ни было, я собираюсь ее навестить.
— Когда? — без малого вскрикнул мистер Уипплстоун.
— Да вот от вас и пойду. А что? В чем дело?
— Нет-нет, ни в чем, — поспешно отозвался мистер Уипплстоун. — Пустяки. Просто дверь вам, скорее всего, откроет Чабб.
— Чабб?
— Он — э-э — «обихаживает» Кокбурн-Монфоров каждую пятницу, по вечерам. Уверяю вас, Аллейн, в это нет ничего необычного. У Чаббов имеется по соседству несколько мест, где они подрабатывают. Например, по субботам
— А миссис Чабб обслуживает вашего нижнего жильца, не так ли?
— Через день на другой, по часу. Кстати, она нам сейчас чай принесет, — он взглянул на часы. — С минуты на минуту. Я попросил ее подать сегодня чай пораньше, надеялся, что вы ко мне присоединитесь. Миссис Аллейн сказала, что на ленч у вас времени нынче не будет.
— Замечательно. С удовольствием выпью чашку чаю.
Люси, недолго поцарапав когтями дверь, ухитрилась открыть ее достаточно широко, чтобы она могла выйти — трубой задрав хвост и отпустив напоследок двусмысленное замечание.
— По временам, — сказал мистер Уипплстоун, меня так и подмывает вытянуть из Чаббов все, что они знают.
— О Шеридане и Кокбурн-Монфорах?
— Ну да. Разумеется, осторожно. Но нет, ничего из этого не выйдет. Во всяком случае, — и мистер Уипплстоун, словно осуждая себя, махнул рукой, — у меня.
— Думаю, вы правы, — сказал Аллейн. — А вы не будете против, если я переговорю с миссис Чабб?
— Здесь? Сейчас? — с явным неудовольствием спросил мистер Уипплстоун.
— Ну… если угодно, чуть позже.
— Она ужасно расстроена. И из-за того, что черный лакей так обошелся с Чаббом, и из-за последующего допроса.
— Я постараюсь не усугублять ее горестей. В сущности, Сэм, это не более чем рутинный разговор.
— Что ж, остается надеяться, что таким он и будет. Чш!
Он поднял вверх палец. Откуда-то снаружи послышалась прерывистая череда то ли толчков, то ли ударов. Они становились все громче.
Аллейн подошел к двери, которую Люси Локетт оставила приоткрытой, и выглянул в прихожую.
Он увидел Люси, которая задом, враскоряку спускалась по ведущей наверх лестнице, волоча за собой на цепочке некий предмет. Добравшись донизу, она с трудом подцепила его зубами, приглушенно мяукая, миновала Аллейна, вошла в гостиную и уронила свою добычу к ногам мистера Уипплстоуна.
— О нет, нет! — возопил он. — Опять! Господи-Боже, опять!
Да, это опять была глиняная рыбка. Пока мистер Уипплстоун с живейшим отчаянием взирал на нее, из коридора донеслось позвякивание посуды. Аллейн с чрезвычайным проворством сгреб рыбку и сунул ее в карман.
— Ни слова, — сказал он.
Вошла миссис Чабб с чайным подносом.
Аллейн поздоровался и перенес к креслу мистера Уипплстоуна маленький столик.
— Я не ошибся? — спросил он.
Миссис Чабб нервно поблагодарила его и опустила поднос на столик. Когда она вышла и, судя по звуку шагов, поднялась наверх, он сказал:
— Это не шериданова рыбка. Кошка принесла ее сверху.
У мистера Уипплстоуна отвисла челюсть. Он уставился на Аллейна так, будто впервые увидел его.