Чернее некуда
Шрифт:
— Да? — сказал Полковник.
— Если я не очень некстати, мне хотелось бы сказать несколько слов миссис Кокбурн-Монфор.
— Боюсь, не получится. Ей не по себе. Лежит в постели.
— Какая жалость. В таком случае придется поговорить с вами, если вы меня впустите.
— Мне сейчас неудобно. Да нам и нечего добавить к тому, что мы рассказали ночью.
— Возможно, Полковник, вы предпочитаете приехать в Ярд? Мы не задержим вас надолго.
Полковник, уставясь красными глазами в пространство,
— Черт! Ну ладно, входите.
— Большое спасибо, — сказал Аллейн и чинно вступил за Полковником в вестибюль с лестницей наверх и двумя дверьми, ближняя из которых была распахнута.
Из-за нее доносился приглушенный, но определенно принадлежащий миссис Кокбурн-Монфор голос:
— Ксенни, — говорила она. — Уверяю тебя. Постой. Погоди. Я перезвоню.
— Не в эту дверь, в следующую, — сказал Полковник, но Аллейн уже вошел в эту.
На миссис Кокбурн-Монфор был современный вариант наряда, который Аллейна называла «платьем для чаепития»: замысловатое облачение, накинутое, как подумалось Аллейну, прямо поверх пижамы. Волосы она подколола, но так небрежно, что они казались растрепанными в большей мере, чем если б она оставила их в покое. Примерно то же можно было сказать о лице миссис Кокбурн-Монфор.
Увидев Аллейна, она слегка всплеснула руками, словно отгоняя от носа муху, отступила на шаг и тут заметила в дверях мужа.
— Зачем ты спустилась, Крисси? — спросил тот. — Ты же хотела остаться в постели.
— Я… у меня кончились сигареты.
Она ткнула колеблющимся пальцем в Аллейна.
— Снова вы! — воскликнула она с пугающим покушением на игривость.
— Боюсь, что так, снова я, — ответил он. — Простите, что врываюсь без предупреждения, но у меня появилось к вам один-два вопроса.
Она взъерошила пальцами волосы.
— Я в таком виде, просто ужас! — вскричала она. — Что вы обо мне подумаете!
— Шла бы ты лучше в кровать, — грубо сказал Полковник. — Пойдем! Я тебя провожу.
Она подала ему знак, подумал Аллейн, этому я помешать не мог.
— Я только приведу себя немного в порядок, — сказала она. — Вот что я сделаю.
А теперь, думал Аллейн, она скажет ему, что звонила Санскритихе. Если, конечно, она звонила Санскритихе, а я готов на последнюю рубашку поспорить, что именно ей. Они сговариваются о том, что мне следует рассказывать.
Наверху хлопнула дверь.
Он оглядел гостиную. Наполовину традиционная, наполовину «современная». Стены окрашены в разные цвета, «модный» орнамент, один-два коллажа и мобиль прискорбным образом соседствовали с пуфиками, жеманными акварелями и военными фотографиями Полковника, на одной из которых он в шортах и тропическом шлеме красовался перед нгомбванским воинством. Стоящий на дамском столике телефон вдруг затренькал.
Аллейн
— Это ты, Ксеноклея? — спросил Полковник. — Крисси звонила тебе минуту назад, верно? Ну так вот. Он здесь.
— Будьте поосторожнее (Санскритиха, как пить дать).
— Конечно. Я только хотел предупредить.
— Вы пили?
— Ну, Ксенни! Послушай! Он и к тебе может прийти.
— Зачем?
— А кто его знает. Ладно, я загляну попозже. Или позвоню. Пока.
Щелчок, гудки.
Аллейн положил трубку и отошел к окну.
Когда Полковник вошел в комнату, Аллейн созерцал виднеющуюся вдалеке Базилику. Повадка Полковника, как сразу заметил Аллейн, решительно переменилась. Теперь ее отличала бойкая развязность.
— Ага! — сказал он. — Вот мы где! Крисси приводит себя в презентабельный вид. Сейчас спустится. Присядем. Может, примем по маленькой, чтобы время скоротать, вы как? Что будете пить?
— Вы чрезвычайно любезны, — в тон ему ответил Аллейн, — но увы, не могу. Однако пусть это вам не мешает.
— Что, на службе не пьете? Жаль! Я ведь только так, показать, что мы на вас зла не держим, — сказал Полковник. — А я, пожалуй, выпью.
Он открыл на другом конце комнаты дверь, ведшую, по-видимому, в его кабинет. Аллейн увидел висевшую на стене коллекцию шпаг и сабель, к которым были добавлены армейский пистолет и большое охотничье ружье. Полковник вернулся с бутылкой в одной руке и большим стаканом джина в другой.
— Ваше здоровье, — провозгласил он и отпил половину стакана.
Подкрепившись и освежившись, Полковник в шутливых тонах заговорил о покушении. Он, видимо, был совершенно уверен, что посла убил копьеносец, принявший его за Президента. От этих черных всего можно ждать, сказал он, уж он-то их знает, столько перевидал, дай Бог всякому.
— Чертовски хорошие бойцы, уверяю вас, но верить им можно только до определенного предела.
Он считал, что когда Президент со своей компанией вернется в Нгомбвану, они управятся с этой историей по-свойски, все будет шито-крыто.
— Не удивлюсь, если у Президента появится новый «млинзи», причем вопросов никто задавать не будет. С другой стороны, он может решить, что этой публике следует преподать урок.
— Вы имеете в виду публичную казнь?
— Не ловите меня на слове, старина, — сказал Полковник, заново пополняя стакан. — Он этими штуками покамест не баловался. Не то, что новоиспеченный покойник.
— Посол?
— А то кто же. У него по этой части довольно мрачное прошлое. Между нами и ближайшим столбом, разумеется.