Чернильное сердце
Шрифт:
– Нам просто не повезло, Элинор, – перебил он её. – Честное слово! Как назло, сегодня перед домом стоял Кокерель. Другой часовой меня бы не узнал.
– А завтра кто там будет стоять? Баста? Плосконос? Что толку твоей дочери, если тебя убьют?
Мортимер отвернулся от неё.
– Но меня же не убили, Элинор, – сказал он. – И я выведу Мегги оттуда прежде, чем её заставят стать главной участницей казни.
Когда они вернулись к укрытию, Фарид уже спал. Окровавленный лоскут, которым обмотал его голову Мортимер, был очень похож на тюрбан, в котором он появился в своё время из-за
– Эта царапина только выглядит страшно, – прошептал Мо. – Но честное слово, не удержи я его, он бы полдеревни пробежал за этой куницей. И если бы нас не узнали, он бы, уж конечно, пробрался в церковь поискать Сажерука.
Элинор молча кивнула и закуталась в одеяло. Ночь была тихая, в другом месте её непременно назвали бы мирной.
– Как вам удалось от них уйти? – спросила она. Мортимер присел рядом с мальчиком. Только сейчас Элинор заметила у него на плече ружьё, которое украл ему Фарид. Он снял его и положил рядом с собой на траву.
– Они не очень-то за нами и гнались, – ответил он. – А зачем? Они же знают, что мы вернёмся. Им надо только подождать.
«И Элинор будет с вами!» – поклялась она про себя.
Ни за что она не согласится снова пережить такую ночь и это чувство полного одиночества.
– Что вы теперь собираетесь делать? – спросила она.
– Фарид предлагает поджог. Я раньше считал, что это слишком опасно, но время уходит…
– Поджог? – Элинор казалось, что это слово обожгло ей язык.
С тех пор как её книги превратились в пепел, она от одного вида спички впадала в панику.
– Сажерук кое-чему научил мальчишку. Кроме того, поджечь сумеет и идиот. Если мы подожжём дом Каприкорна…
– Ты с ума сошёл? А если огонь перекинется на холмы?
Мо опустил голову и погладил ружейный ствол.
– Знаю, – сказал он. – Но я не вижу другого выхода. Пожар вызовет суматоху, люди Каприкорна бросятся его тушить, и в этой суматохе я попробую добраться до Мегги. О Сажеруке позаботится Фарид.
– Ты с ума сошёл!
На этот раз Элинор не могла с собой совладать и перешла на крик.
Фарид что-то пробормотал во сне, беспокойно провёл рукой по повязке на лбу и повернулся на другой бок. Мо поправил на нём одеяло и снова прислонился к дереву.
– И всё же мы это сделаем, Элинор, – сказал он. – Честное слово, я голову себе сломал, я думал и думал, пока не почувствовал, что схожу с ума. Другого пути нет. А если и это не поможет, я подожгу его проклятую церковь. Я расплавлю его золото, я спалю дотла всю его чёртову деревню. Но я заберу оттуда мою дочь.
Элинор промолчала. Она легла и притворилась, что спит, хотя не могла сомкнуть глаз. На рассвете она убедила Мортимера передать вахту ей, а самому поспать немного. Он быстро заснул. Едва дыхание его стало спокойным и ровным, Элинор стянула с себя дурацкое платье, снова надела свои вещи, причесала растрёпанные волосы и написала ему записку: «Уехала за помощью. Вернусь к полудню. Пожалуйста, ничего не предпринимай до моего возвращения. Элинор».
Она сунула записку в его полураскрытую ладонь, чтобы он нашёл её сразу, как проснётся. Проходя мимо мальчика, она увидела, что куница вернулась. Зверёк свернулся клубком у
– Приглядывай за ними, слышишь? – прошептала она и тронулась в путь.
Машина по-прежнему стояла там, где они её спрятали. Спрятана она была хорошо, Элинор сама сперва проскочила нужное место – так густо сплетались ветви вокруг укрытия. Мотор завёлся сразу. С минуту Элинор тревожно прислушивалась, но ничего не было слышно, кроме пения птиц, приветствовавших новый день с таким упоением, как будто он был последним.
До ближайшего посёлка, через который она проезжала с Мортимером, было полчаса езды. Уж конечно, там найдётся полицейский участок.
СОРОКА
Однако они пробудили его от грёз своими речами, своим жестоким, блестящим оружием.
Ранним утром Мегги услышала голос Басты в коридоре. Ещё раньше служанка принесла завтрак. Мегги спросила её, что случилось ночью, что это были за выстрелы, но девушка только посмотрела на неё с ужасом, помотала головой и скорее выскочила за дверь. Наверное, она считала Мегги ведьмой. К завтраку Мегги не притронулась.
Фенолио тоже не завтракал. Он писал. Он писал без остановки, исписывал лист за листом, рвал то, что написал, начинал сначала, откладывал в сторонку исписанный лист и тянулся за новым, морщился, рвал его – и начинал все сызнова. Так прошло уже много часов, а неразорванных страниц набралось только три. Всего три. Услышав голос Басты, он поспешно спрятал их под матрац, а порванные затолкал ногой под кровать.
– Мегги, скорее! Помоги мне их собрать! – прошептал он. – Он не должен видеть эти листы, ни одного, понимаешь?
Мегги машинально послушалась, но думала только об одном: зачем пришёл Баста? Может быть, у него есть для неё новости? Может быть, он хочет увидеть, какое будет у неё лицо при известии, что ей незачем больше дожидаться Мо?
Фенолио снова сел за стол и положил перед собой чистый лист, поспешно царапая на нём что-то. В этот момент дверь отворилась.
Мегги задержала дыхание, как будто она могла задержать этим и слова – слова, которые слетят сейчас с языка Басты и разорвут ей сердце.
Фенолио отложил ручку и встал с ней рядом.
– В чём дело? – спросил он.
– Я пришёл за девчонкой, – сказал Баста. – Её вызывает Мортола. – В голосе его звучало раздражение. Он явно считал ниже своего достоинства заниматься такой чепухой.
Мортола? Сорока? Мегги посмотрела на Фенолио. Что бы это значило? Но старик только растерянно пожал плечами.
– Наша голубка должна заглянуть в книгу, которую ей предстоит читать сегодня вечером, – пояснил Баста. – Чтоб она не запиналась, как Дариус, и не испортила дела. – Он нетерпеливым жестом подозвал Мегги: – Да шевелись же ты!