Чёрно-белая палитра
Шрифт:
Не сейчас, не сегодня.
— Говорить 'спасибо' имело бы смысл, если бы ты была виновна, а я пытался загладить ситуацию, — не принял благодарности он, отпуская мои плечи и вновь удобнее устраиваясь на кровати. — А так мы просто восстанавливаем справедливость.
Немного успокоившись, я легла рядом. Да, справедливость имеет для него значение. Он даже Райана не стал увольнять, несмотря на то, что наверняка внутренне этого хотел, а предлог был отличный.
Уилфорт мягко погладил меня по голове, и я совсем расслабилась.
— Хочешь
— Нет, — ответила я и широко зевнула, своевременно прикрыв рот рукой. — Скорее спать.
За окном было совсем темно, даже звёзд или луны не видно.
Уилфорт возражать не стал.
— Где предпочитаешь провести ночь? — осведомился он.
Я нахмурилась и даже подавила очередной зевок. Он что же, тонко намекает на возможность возвращения в тюрьму? Да нет, как-то это странно после всего, что было сказано.
— В камеру я теперь точно не отправлюсь, даже не надейся, — заявила я и окончательно сползла в лежачее положение, будто для того, чтобы меня потрудней было выковырять из кровати. — Об этом следовало позаботиться раньше.
— В камеру я тебя и так не пустил бы, — фыркнул он. — Я имел в виду — хочешь остаться здесь или перейти в свою комнату?
— А как ты сам предпочитаешь? — перевела стрелки я.
Как-никак хозяин дома всё-таки он.
— Чтобы ты осталась, — не раздумывая и не колеблясь, ответил Уилфорт.
Такой вариант идеально совпадал с моими собственными предпочтениями, поэтому я незамедлительно согласилась.
— Значит, я остаюсь, — заключила я, забираясь ему подмышку и утыкаясь носом в тёплый бок.
И почти сразу уснула.
Когда я проснулась, было совсем светло. События вчерашнего дня дали о себе знать: я спала долго, крепко, не просыпаясь. Точно знала, что сновидения были, но совершенно их наутро не помнила. В любом случае, кошмаров явно не было, что уже хорошо.
В кровати я лежала одна, но по примятой рядом постели нетрудно было заключить, что вчерашний вечер мне точно не приснился. Почти сразу я услышала звяканье посуды, какую-то возню со стороны столика и, зевая, приподнялась на локте.
— Прости, не хотел тебя будить.
Уилфорт уже был при параде: тёмные брюки, форменный камзол, волосы расчёсаны, на ногах — чёрные жокейские сапоги. Рубашка — светло — розовая. Интересно, я всегда считала, что розовый — это ни в коем случае не мужской цвет, но, сколь ни удивительно, этот конкретный оттенок смотрелся отлично и ни женственности, ни нелепости не добавлял.
— Впрочем, к сожалению, мне всё равно скоро пришлось бы тебя поднять, — повинился Уилфорт. — Я должен уйти в участок, а перед этим нужно всё тебе показать.
Я кивнула. События и решения вчерашнего вечера стали разом всплывать в голове. Я села, осознала, что спала совершенно обнажённой, ощутила в связи с этим чувство неловкости и натянула
Около кровати обнаружились домашние туфли, и, сунув в них ноги (чуть — чуть великоваты, но ничего страшного), я тоже вышла из спальни.
Увидев меня, Уилфорт подошёл и поцеловал меня сперва в макушку, а потом — всё-таки в губы, и отнюдь не невинно.
— Мне надо уйти, — вновь извиняющимся тоном произнёс он. — Необходимо как можно скорее разобраться с нашим делом. Чувствуй себя, как дома. Можешь пользоваться чем угодно.
— Чего-то лучше не трогать? — решила уточнить я.
Я, конечно, не ожидала, что капитан страшным голосом скажет 'Не смей заходить во — он в ту комнату, иначе я тебя съем!'. Однако его реальный ответ тоже меня удивил.
— Всё, что угодно, можешь трогать, есть, пить, читать и далее по списку. Единственное, чего делать нельзя ни в коем случае, — ура! всё-таки хоть какие-то традиции соблюдены, — так это выходить из дома. Тебя ни в коем случае не должны засечь. А кто их знает, вдруг за моим домом на всякий случай приглядывают. Так что на улицу не выходи, дверь не открывай и к окнам тоже вплотную не приближайся. Мы на втором этаже, так просто тебя через окно никто не увидит, только если подойдёшь совсем уж близко. На всякий случай лучше не рисковать.
— Хорошо, — покладисто кивнула я. — А если кто-нибудь позвонит в дверь, просто не реагировать?
— Для начала — да, не реагировать, — подтвердил Уилфорт. — На цыпочках отойди подальше от входа. А дальше — чуть не забыл, самое главное.
Он извлёк из внутреннего кармана и положил на стол эхофон.
— Это тебе. Я знаю, твой конфисковали во время ареста, и пока мы не сможем получить его назад, не вызывая подозрений. Так что пользуйся этим. Но -
Я протянула было руку к эхофону, но это 'но' заставило остановиться.
— Этот аппарат — только для связи со мной, — строго сказал Уилфорт. — Для всех ты сидишь в тюремной камере, и возможности оттуда позвонить у тебя нет. Поэтому по эхофону звони только мне. И даже в этом случае не заговаривай первая. Дождись, пока я отвечу и ты убедишься, что с той стороны — действительно я. Только тогда говори.
— И если кто-то будет стучаться, ты хочешь, чтобы я позвонила?
— На всякий случай лучше позвонить, — подтвердил он. — Мало ли кто это окажется. Но ни в коем случае не открывай. Если у меня будет такая возможность, я приду и сделаю это сам. Если буду занят, а визитёр окажется неопасным — ну что ж, как пришёл, так и уйдёт. В конце концов, ему действительно никто бы не открыл, пока я на службе.