Черно-белая весна
Шрифт:
Брусок металла — из гранита
торчащий — почками набух.
Из оцинкованного сита
лил дождь на глянцевый лопух.
Лопух, как будто натуральный,
ногою высверлив асфальт,
торчал на площади центральной
под лампой в много тысяч ватт.
И не один сопливый
его пинцетиком хватал.
Не одного папаша выдрал
за размагниченный металл.
Лопух оградой окружили.
Весь мир дивился. А лопух
раскачивался на пружине,
как выпивший моряк на двух.
Центростремительная мода
на микросхемы трафарет
для электронного народа
пустила новый силуэт.
А знаменитый архитектор,
изобразив державный дух,
на двухкилометровый вектор
надел гектаровый лопух.
Но с океана Нефте-Газа
явилась осень. И лопух
увял. И пылью стал. И сразу
беспрецедентный бум потух.
Брусок латунными листами
кормил бензиновый фонтан.
И мельхиоровые стаи
летели за меридиан.
Богиня
В первый раз одноклассник пятнадцати лет,
отутюжив коленями школьный паркет
и смутив архичопорный актовый зал,
принародно девчонку богиней назвал.
А потом в институте студент и доцент,
и заезжий, красивый, как бог, референт
академии точных и прочих наук
вслед шептали, вздыхая: «Богиня…»
И вдруг…
Это после того, как полвека почти
каждый встречный мужик, каждый столб на пути,
каждый ветер залетный и малый сквозняк
выдыхали: «Богиня…»
И вдруг… Как же так?
Как же так?.. Не осмыслить… и сумки в руках…
переполнен вагон… и усталость в ногах…
Он сидел… не уступит… здоровый, как слон,
он сидел… не
наступила случайно ему на башмак…
разорался… да черт с ним, он — быдло… но как?..
Как же мог он? Как вырвалось?.. Не осознать.
Это надо же — падлой богиню назвать.
* * *
Я давно к невезенью привык.
Привыкают и к б'oльшему злу.
Я навеки к терпенью приник,
словно в дождь головою к стеклу.
Я живу от весны до весны
точно так же, как всякий другой
там, где в доме четыре стены
и звезды не коснуться рукой.
* * *
Породистая маленькая хрюша
была интеллигентна и свежа.
И ласковое море, то есть лужа,
сияло, словно хрюшина душа.
И длинные ресницы над очами
застенчиво пленяли кабанов,
коптящих соловьиными ночами
беконы целомудренных стихов.
А хрюша на совхозном семинаре
расхрюкивалась вежливо, на «вы»,
и если бы играла на гитаре,
то пела бы романсы, но, увы,
ни внешностью, ни образностью слова
не скроешь категорию и суть.
Природа беспристрастна и сурова,
и мясокомбинат не обмануть.
Сон студентки
педагогического института
Мне снился дуб. Могучий, пышный,
великолепный статный дуб.
А рядом я — ожившей вишней —
из клипсов, ноготков и губ.
И вдруг, о чудо! Гром за тучей,
сверкает молния огнем,
и лейтенант, как дуб могучий,
стоит, и все прекрасно в нем:
усы, кокарда, портупея,
зеленой формы торжество.
И я, в предчувствии немея,
гляжу с восторгом на него.