Черно-белый танец
Шрифт:
– …И вы, Иван Саввич, в восемьдесят втором и восемьдесят третьем годах неоднократно бывали в гостях у Капитоновых в их квартире в Москве на Большой Бронной улице. Правильно?
– Не «неоднократно» я там бывал, а раза три-четыре, – хмуро заметил старик.
– Ну, три-четыре раза – это и есть неоднократно, – лучезарно улыбнулся Воскобойников. – Не-одно-кратно – значит, более одного «крата», то есть одного раза. Так ведь? Правильно я понимаю русский язык?… Впрочем, не будем спорить… Итак, на протяжении восемьдесят второго-восемьдесят
Боровко, набычась, кивнул.
Следователь сделал пометку в своей «рабочей» бумажке.
– В один из визитов к Капитоновым, – продолжил он, – между вами и Егором Ильичом возникла ссора. Вы совместно распивали с ним спиртные напитки, а затем, будучи в нетрезвом состоянии, начали обвинять хозяина в том, что он тридцать лет назад явился причиной вашего репрессирования… Было такое?
– Ну, было, – выдавил из себя Боровко.
– Далее… Между вами в тот день возник спор, после чего гражданин Капитонов в весьма грубой форме выставил вас из своей квартиры… Я все правильно рассказываю?
Боровко не ответил. С каждой минутой он мрачнел все больше и больше. Расценив молчание свидетеля как знак согласия, следователь сделал очередную пометку на листке.
– Таким образом, – продолжил он, – между вами и Капитоновым установились неприязненные отношения…
– Не было между нами никаких отношений! – напряженным шепотом вдруг выкрикнул Боровко. – Не было! Ни приязненных, ни неприязненных! Никаких!…
– Хорошо, – согласно кивнул Воскобойников. – Запишем: более никаких отношений я с гражданином Капитоновым не поддерживал…
Следователь черкнул пару слов.
– Обратимся теперь к восемьдесят пятому году… Где вы, уважаемый Иван Саввич, были одиннадцатого марта восемьдесят пятого года? Что делали?
– Об этом я уже рассказывал, – хмуро и грубо ответил обвиняемый. – Четыре года назад. Вам рассказывал – или еще кому-то.
– Ну, раз однажды вы уже рассказывали, значит, и теперь сможете припомнить, – любезно произнес Воскобойников. – Или не сможете? – он лукаво прищурился.
– Отчего ж нет, – буркнул Боровко. – Смогу.
– Давайте.
– Я в Москве в тот день был. Продукты покупал.
– В каких конкретно магазинах, помните?
– В универмаге «Московский» был. В «Колбасах» на Солянке. Еще где-то…
Следователь кивнул: мол, знаю, а затем любезно спросил:
– С кем-нибудь в тот день встречались?
Глаза Боровко метнулись. На лбу вдруг выступил пот.
– Нет, – решительно ответил он.
– Значит, никто ваше алиби подтвердить не может? – ласково заметил Воскобойников.
– Значит, не может, – угрюмо подтвердил Боровко.
– А еще что вы в тот день делали?
– На «Щелковской» был, в универмаге. Рубашку племяннику хотел купить… И еще… В кино ходил.
– В
– В «Первомайский».
– Это на Первомайской улице, да? Недалеко от Пятой Парковой улицы, правильно?
– Ну да. Кажется.
Боровко вдруг пошел бурыми пятнами. По его лбу заструилась полоска пота.
Следователь, казалось, не заметил этого, и продолжал ласково атаковать контрагента:
– А что вы в кино смотрели?
– «В джазе только девушки».
– Правда? – деланно изумился следователь. – Хм. А ведь в тот день «В джазе только девушки» в «Первомайском» не шли. Вот у меня и справочка есть… – Жестом фокусника он выудил из бумажной стопки и подтолкнул по столу к допрашиваемому клочок с печатью. – Как же так, Боровко? А?
– Значит, другой был фильм, – угрюмо сказал тот. – Разве вспомнишь. Столько лет прошло.
– А вы ведь, – усмехнулся следователь, – и в прошлый раз, четыре года назад, утверждали то же самое. Был, мол, в «Первомайском» и смотрел «В джазе только девушки»… Так и запишем? Вы по-прежнему настаиваете? И ничего не желаете, Иван Саввич, изменить в своих показаниях?
Боровко промолчал, и Воскобойников сделал вид, что оставляет в своей бумаженции очередную запись.
– А ведь там, в «Первомайском», – вздохнул он, – совсем другой тогда фильм шел. Тоже американский. «Тутси». Очень хороший… Жаль, что мы в прошлый раз, четыре года назад, вас как следует не проверили… И так называемое алиби ваше… Очень жаль. Может, вы б тогда уже не здесь сидели, а…
Следователь сделал многозначительную паузу.
Боровко молчал, угрюмо потупясь.
– Ладно, – вздохнул «кагэбэшник». – Поехали дальше… Вы, Боровко, знакомы с Арсением Челышевым?
Услышав фамилию, обвиняемый вздрогнул, однако поспешно сказал:
– Нет. – И быстро добавил: – А кто это?
– А это, – усмехнулся Воскобойников, – тоже фигурант по делу об убийстве Капитоновых. Да мало того, что фигурант. Он отсидел почти четыре года за это убийство. По вашей милости, кстати отсидел… Молодой совсем парень… Хорошо, что я его, этого Арсения Челышева, в лагерь с политическими устроил, а то он с урками и не выжил бы, поди… Ну что, вспомнили его? Челышева-то?
– Нет, – тяжело дыша, произнес пенсионер.
– Да? Короткая у вас память. Ведь вы знакомы с ним…
Воскобойников пододвинул к себе какую-то отпечатанную на машинке бумагу и, заглядывая в нее, начал повествовать:
– За три месяца до убийства Капитоновых, в декабре тысяча девятьсот восемьдесят четвертого года, двадцатого числа, вы, Иван Саввич, приехали из своего Загорска в Москву и посетили редакцию газеты «Советская промышленность», что расположена по адресу: улица Двадцать Пятого Октября, дом семнадцать. Припоминаете?
Боровко упрямо мотнул головой. Пот по его лицу прямо-таки струился.