Черно-серый
Шрифт:
В ответ Маша еле слышно отшутилась, да и слились они в толпе. В конце концов это произошло. Нил выдохнул, принялся в который раз приводить себя в чувства – никак поверить не мог, что в действительности она рядом. Живая кровь и плоть, обычный человек, может дышать, при том даже вести вполне вразумительные речи. Поражают столь обыденные вещи, когда долго видишь чей-то облик во снах, а затем он предстает в реальности, естественно, гораздо более красочным. Абсолютно рад, только эгоцентризм спрятать, все ж невозможно. Сломанную жизнь обратно по кусочкам не собрать. Проявлялось это самым простым образом – находясь в эйфории, Собакин не замечал состояния Шофранки.
Она совершенно
Пока столик оставался идеально чист, как и за ним сидящие, Шофранка явно не планировала это так оставлять. Ей было жутко призанятно сменить привычные окопы, грязь, сухую кровь с бинтами, на приличное общество. В нем спокойно. Сложно поверить, что где-то там, теряя руки с ногами, воевали люди, засыпая с оружием. Для солдат оно – мать, ребенок и жена. Выражаются ли исполнители о чем-то так же? Сложно представить. А ей, мало в сих вопросах осведомленной – более того.
– Это не правда, – важно отрезала Шофранка. От резкости высказываний голова Нила шла кругом. Он понял, что упустил важное – то, чего так не хотел! Опешив, навострил уши в ожидании объяснений. – Пурга это, что медсестры балуются, – будто оправдывается. Какая прелесть. Только Собакин, погруженный в мечтания, не расслышал чего сказала Галя уходя. Собеседница – дама толковая, постаралась разъяснить воздыхателю в чем дело.
– Послушайте, – замялся Собакин, – не принимайте близко к сердцу говоры их. Вы же не будете из-за дерзостей расстраиваться?
– Нет, Нил Тимофеевич. Мне не печально, вовсе наоборот. Весьма ль часто так выражаются о милосердных сестрах?
– Честно сказать, не могу знать, – потер шею. В этом жесте отражалась нисколько не ложь – чеканная нерешительность. Если уж тему войны мимо ушей пропускал, то ее столь незначительные детали – более того. – При мне говорят о вас одни только хорошие слова! – подобная недосказанность, мнится, еще никому не навредила.
– Приятно слышать. Однако, не поймите меня неправильно, но я действительно желаю отвести душу. Устала и больна.
– Мне проводить вас до дому? – с трудом Нил разбирал сказанное, уж больно Шофранка голову вскружила. – Мне труда не составит.
– Я о другом, – рассмеялась. – Желаю, чтоб сей день запомнился большим и грандиозным.
– Что же для этого нужно? Выпить?
– Для начала? А можно ль так?
Что имеется ввиду под «для начала» – понять сложно. Если есть завязка, то, вероятно, и конец тоже имеется. Валы непонимания покрывали с головы до пят. Разговор с намеками в таковых ситуациях не очень уместен. Вероятно, дураку было б понятно, что цель у нее свойская была, а Нил – не случайный встречный. Только самому ему все это совершенно не очевидно. Думал ж он – возвращение столь желанной лишь следствие его привлекательности и чудного тембра голоса. Как бы не так. В каких грезах б не витал, какие страны в воображении не видал – мир остается таким же грубым и хладнокровным. Одни манипуляции сменяются на другие, люди всегда требуют что-то друг от друга – стоило бы привыкнуть. Вот что интересно, по лицу «требующей», если можно так выразиться, считать чего было сложно.
Полностью затерявшийся в раздумьях, притих. Не знал как
– Ну-с, а то, о чем девчата говорили – не ложь? – звучало это мягко, словно ангел обнял, а под ногами облака. Несуразный вопрос, который явно должен выбить из колеи окрыленности.
– Попрошу не выражаться! Я не допустил бы того, что Маша доказывала, – так с Нилом и случилось. Не сдержался – почти озверел. Сколько можно лямку тянуть.
– Не думайте, что я хочу вас очернить. Я уже говорила – чужие личные отношения обходят меня, – на последнем слове явно было больше выражения, – стороной. Я про ваш опыт, волны пороков, – взглянула к высоким потолкам, словно вспоминая услышанную речь.
– Вам нужна сигара? – Нил присоединился к ее роли – перенял на себя. Бесспорно, он понял в чем соль, и к чему она же у нее в руках, да совсем не полагал что так пройдет разговор. Несколько поник, подумал, мол, милыми дамы бывают только в сказках. Все эти доводы, тем не менее, не избавляли от жгучих, поистине страстных чувств.
– Нет. Мне бы тоже хотелось ощутить праздник, – принялась жестикулировать, звеня браслетами на запястьях. – В самом деле то, чем вы тешитесь – обычное лекарство. Многажды порывалась испробовать, как говориться, порошок не по назначению, да боюсь! Не желаете ли сопроводить меня в мир блаженства?
От неожиданности Собакин дернул головой.
– Это не мир блаженства, – сталось вновь стыдно, вежество само по себе пропало еще на прошлой речи. Слишком много информации знает Шофранка, покуда сам Собакин о ней – ничего. Имя и только. Даже отчество неизвестно, спросить тоже неудобно. Так и приходится – использовать лишь «Вы», в основном. – Только кажется, что счастлив, а когда это чувство пропадает – хочется любыми способами вернуть. Коли не пробовали – не понять. Да и не надо.
– Милый мой, – от лестных слов, ныне в свою сторону, ему захотелось снова вздрогнуть. Чаще самому приходилось подобное выцеживать. Будто противоестественно получать комплименты и от напряжения даже не приятно. – Прошу простить, но совета я не просила. Я все равно попробую это, – прозвучало как вызов. – Мне нужно получить первый опыт с человеком, знающим в сих делах толк. А вам отчего-то хочется доверять.
Как ни крути отрадно такое слышать. Говорить, однако, это на второй встрече – не показатель хороших манер, но попала в яблочко. Нил был готов положить к ее ногам миллионы роз, отправиться на небо за лучиком солнца, а вот навредить – ни в коем случае. Даже таким образом, коего она желала. Сам того не подозревая, он показал как подсознательно заботится о Шофранке, уберегая от пагубного воздействия того, от чего сам зависим. Казалось бы, менее накладно согласиться, поделиться, да двигать в нужном направлении – ни раз так поступал. Ослабшая, потерявшая все чувства и трезвый рассудок девушка – славная добыча для неделикатного мужчины. Ни для кого не секрет. Но она же, в таком состоянии – человек, коему требуется помощь от благонравного мужчины. Ни к тем, ни к другим, Нил себя не относил, но знал, что поступает правильно.