Чернобыльская тетрадь (фрагменты)
Шрифт:
Высказал свое мнение о прессе, печатавшей репортажи из Чернобыля: "Она представила нас, эксплуатационников, как неграмотных, почти злодеев. Поэтому под воздействием прессы на Митинском кладбище, где похоронены наши ребята, с могил сорвали все фотографии. Пожалели только фото Топтунова. Совсем еще молодой. Как бы неопытный. Нас считают злодеями. А между тем десять лет Чернобыльская АЭС выдавала электроэнергию. Хлеб нелегкий, вы знаете. Сами работали..." "Когда вы покинули блок?"-спросил я. "В пять утра. Началась острая рвота. Но мы все успели сделать: и погасили пожар внутри машзала, и вытеснили водород из генератора, и заменили водой масло из маслобака
Да, во многом можно согласиться с Давлетбаевым. Атомные операторы не просто исполнители. В процессе эксплуатации атомных станций им приходится принимать массу самостоятельных и ответственных решений, зачастую очень рискованных, чтобы спасти блок, с честью выйти из аварийной ситуации или тяжелого переходного режима. Всего многообразия всевозможных сочетаний режимов и неполадок никакими инструкциями и регламентами, к сожалению, не предусмотришь. И тут важны опыт и профессионализм эксплуатационников. И Давлетбаев прав, говоря, что после взрыва операторы показали чудеса героизма и бесстрашия. Они достойны преклонения.
Но ведь это -уже после взрыва...
МИТИНСКОЕ КЛАДБИЩЕ
В первую годовщину чернобыльской катастрофы я поехал на Митинское кладбище почтить память погибших пожарников и атомных операторов. От станции метро "Планерная" на автобусе No 741 через двадцать минут езды, сразу за деревней Митино, раскинулся огромный город мертвых.
Кладбище совсем новое, чистенькое. Могилы уходят за горизонт.
Слева от входа - аккуратный, облицованный желтой керамической плиткой непрерывно действующий крематорий, из трубы которого шел быстрый черный дымок. Справа от входа-кладбищенская контора.
Кладбище молодое. Посаженные на могилах деревья еще не выросли, По весне стоят пока темные, с нераспустившимися листьями. В разных местах кладбища над могилами взлетают и садятся стаи воронья, расклевывают оставленную на могилах пищу - яйца, колбасу, конфеты...
Иду по главной кладбищенской улице. Метрах в пятидесяти от входа слева от дороги - двадцать шесть могил с белокаменными надгробиями. Над каждой могилой небольшая мраморная стела с гравированной позолоченной надписью: фамилия, имя, отчество, даты рождения и смерти.
Могилы пожарников, их шесть, утопают в цветах: вазочки и горшочки с живыми цветами, венки искусственных цветов с красными лентами и надписями на них от родных и сослуживцев. На могилах атомных операторов цветов поменьше, венков вообще нет. Министерство атомной энергетики и Минэнерго СССР не вспомнили в годовщину Чернобыля о павших. А ведь они тоже герои, они сделали все, что смогли. Проявили мужество и бесстрашие. Отдали жизни...
Но лежат здесь и те, кто случайно оказался той роковой ночью у места трагедии, не понимая подлинного значения происходящего.
Ясное голубое небо, солнце, теплынь. Грай взлетающего и садящегося на могилы воронья, уходящая вдаль до горизонта главная улица кладбища и на ней люди, люди, идущие к дорогим могилам.
Невдалеке от захоронения чернобыльцев послышались звуки автоматных выстрелов. Посмотрел в ту сторону. Взвод солдат салютовал из "Калашниковых". Подошедший мужчина сказал, что хоронят солдата, погибшего в Афганистане.
На могильных стелах пожарников выгравированы золотые звезды. Здесь лежат Правик, Кибенок, Игнатенко, Ващук, Тищура,
Над могилами же атомных операторов на мраморных надгробиях нет никаких знаков отличия. Нет и фотографий, которые вначале были. Теперь осталась только фотография на могиле Леонида Топтунова. Совсем еще мальчишка, усатенький, круглолицый, пухленькие щеки. Отец его возле могилы соорудил аккуратную красивую скамеечку. Мне показалось, что у Топтунова самая любовно ухоженная могила.
Двадцать шесть могил... В шести из них покоятся герои-пожарники. В двадцати остальных-операторы четвертого энергоблока, электрики, турбинисты, наладчики. Две женщины-Лузганова и Иваненко, работницы военизированной охраны. Одна была на проходной напротив четвертого блока, дежурила там всю ночь до утра. Вторая в строящемся ХОЯТе (хранилище отработанного ядерного топлива) - в трехстах метрах от блока. И в этих могилах тоже подлинные герои, чье мужество спасло станцию в не меньшей степени, чем мужество пожарников. Я уже говорил о них ранее. Вот они: Вершинин, Новик, Бражник, Перчук-машинисты турбинного зала, которые погасили пожар изнутри, пожар, развитие которого имело бы страшные последствия для всей АЭС.
Насколько мне известно, к наградам они не представлены. Не награжден и начальник смены реакторного цеха Валерий Иванович Перевозченко, сделавший все возможное и невозможное, чтобы спасти подчиненных ему людей, вывести их из зон высокой радиации. И заместитель главного инженера по эксплуатации первой очереди Анатолий Андреевич Ситников, не пощадивший жизни, чтобы разобраться, что же на самом деле произошло с четвертым реактором. И лежащий здесь виброналадчик харьковчанин Георгий Илларионович Попов, который и вовсе случайно оказался там, но машзал не покинул и всем, чем мог, помогал турбинистам тушить пожар в машзале. Хотя мог уйти и остаться живым. Не награжден и электрик Анатолий Иванович Баранов, который вместе с Лелеченко локализовал аварийную ситуацию на электрооборудовании, замещал водород в генераторе, подавал питание на четвертый блок в условиях бешеных гамма-полей.
Лелеченко похоронен в Киеве. Посмертно награжден орденом Ленина.
В связи с наградами следует сказать еще об одном. Материалы по награждению атомных операторов, живых и мертвых, готовились под завесой умолчания. Почему, спрашивается?
Иду вдоль могил, подолгу останавливаясь возле каждой. Кладу к надгробиям цветы. Пожарники и шесть атомных операторов скончались в страшных муках в период с 11 по 17 мая 1986 года. Они получили наибольшие дозы облучения, больше всех приняли радионуклидов внутрь, тела их были сильно радиоактивны, и, как я уже писал, были они похоронены в запаянных цинковых гробах. Так требовала санэпидстанция, и я думал об этом с горечью, ибо земле помешали сделать ее последнюю работу-превратить тела умерших в прах. Проклятый ядерный век! Даже здесь, в извечном человеческом исходе, нарушаются тысячелетние традиции. Даже похоронить, по-людски предать земле нельзя. Вот ведь как получается...
И все же говорю им: мир праху вашему. Спите спокойно. Ваша смерть всколыхнула людей, они хоть на вершок отошли от спячки, от слепой и серой исполнительности...
Склоним головы перед ними-мучениками и героями Чернобыля.
Так в чем же он, главный урок?
Самый главный-это ощущение зыбкости человеческой жизни, ее уязвимости. Всемогущество и бессилие человека продемонстрировал Чернобыль. И предостерег: не упивайся своим всемогуществом, человек, не шути с ним. Ибо ты причина, но ты и следствие.