Черное лето
Шрифт:
Когда он вернулся в отель, на его обычном месте стояла машина.
БМВ Х1. Его машина.
Которая еще вчера находилась в Хэмпшире. Это означало только одно.
Сюда приехала Стефани Флинн.
Глава сорок шестая
Флинн и Брэдшоу были в зеленой комнате – шикарном баре с высокими сиденьями, обтянутыми темно-зеленой кожей. Здесь обычно было тихо, но Брэдшоу бар все равно не нравился, потому что там не очень хорошо работал вайфай. Они смотрели какое-то видео, и По сразу
Обе женщины оторвались от экрана. Флинн поднялась и улыбнулась:
– Вот и По.
Вид у нее по-прежнему был измученный, но настроение, судя по всему, стало чуть получше. Поскольку ни он, ни она не были особенно тактильными, По так удивился, когда Флинн вдруг его обняла, что его руки так и остались безвольно висеть.
– Балда. – Флинн хлопнула его по руке.
– Тебе получше?
Она кивнула, но подробностей не уточнила.
– Спасибо, что вернула мою машину.
Она бросила ему ключи.
– Я хотела приехать пораньше, но… в Хэмпшире мне нужно было доделать кое-какие дела, не терпящие отлагательств. Тилли ввела меня в курс дела.
Они с Флинн были не просто начальницей и подчиненным – они были друзьями. По дал себе обещание обязательно выяснить, почему у нее было такое выражение лица. Он давно знал Флинн, и она не так-то легко впадала в уныние.
Но сначала нужно было посмотреть видео, флешку с которым она привезла. По кивнул в сторону ноутбука.
– Да там ничего особенного, – призналась она. – Я просмотрела его тюремные записи за тот период времени, который указал Кроуфорд Банни, и не нашла никаких очевидных причин для радости.
Согнувшись над ноутбуком, По какое-то время смотрел на экран.
– Что там? – Он увидел приостановленные кадры с тюремной камеры видеонаблюдения, четкие и цветные. Видимо, это было время отдыха, потому что половина заключенных вышли из камер. Двое играли в бильярд, остальные просто стояли, болтали, курили.
– Помнишь бунт в Пентонвилле пару лет назад? – обратилась к нему Флинн.
Он что-то припоминал. Смутно. Это событие освещалось в общенациональных новостях, и поскольку заключенным удалось подняться на крышу, зрители могли посмотреть прямую трансляцию. Это было что-то вроде медиасобытия на несколько часов. В конце концов отряд «Торнадо» – обученные охранники со специальным оборудованием – собрался со всего региона и за час отвоевал тюрьму.
– В этом крыле в то время находился Китон, – сообщила Флинн. – Бунт произошел в другой части тюрьмы, но, – она наклонилась к Брэдшоу и нажала кнопку воспроизведения, – смотри, что творится тут.
По уставился на экран. План был дальний: увидеть можно всех, опознать нельзя никого. Но Флинн хотела показать ему не это.
Не было слышно ни звука, поэтому По мог только догадываться, что произошло дальше. Как один все заключенные повернулись и посмотрели в одном направлении. Одни показались ему взволнованными, другие – обеспокоенными. Большинство ушли к
– Они услышали предупреждение о необходимости вернуться в камеры, – объяснила Флинн. – И поскольку это произошло в свободное время, более опытные поняли: что-то случилось.
По наблюдал, как ворвались тюремные надзиратели и начали силой загонять в камеры тех, кто остался. В конце концов зона отдыха опустела, надзиратели тоже ушли. По нахмурился. Он не понимал, какое значение имеет бунт в другой части тюрьмы.
Заметив его выражение лица, Флинн пожала плечами.
– Ты просил показать тебе что-нибудь необычное. Это все, что я нашла.
– И где во время всего этого был Китон?
Брэдшоу что-то сделала с ноутбуком, отчего кадры начали становиться все больше. Они увеличивались до тех пор, пока По не разглядел Китона. Он стоял в стороне, и даже на записи видно было, до какой степени он несчастен. Его голова поникла, как у давно увянувшего нарцисса. Когда объявили о том, что нужно вернуться в камеры, он как будто испугался – начал озираться по сторонам, попытался двинуться куда-то, возможно, как раз в направлении камеры, но другие заключенные оттиснули его к стене. Когда он вновь появился в поле зрения, уже подоспели охранники и затолкали его в первую попавшуюся камеру – ту, возле которой он стоял.
– Чья это камера, Тилли?
Брэдшоу увеличила табличку над дверью: B2–42, после чего сопоставила со списком.
– Одиночная камера некоего Ричарда Блоксвича, По. Камера Джареда Китона – B2–14, он делит ее с другими заключенными.
– Знаете что-нибудь о Блоксвиче?
Брэдшоу покачала головой, ее пальцы заскользили по клавиатуре, выражение лица стало сосредоточенным.
– Странно… в СМИ о нем ничего нет.
– Ограничения на отчетность?
Она чуть заметно кивнула, слегка пожала плечами.
– Наверное. Хотя мы можем получить доступ к его тюремным записям. – Она распечатала документ, передала По. Он увидел сводную таблицу, не всматриваясь, протянул листок Флинн. Теперь, когда приехала она, он больше не был главным.
– Ричард Блоксвич, – вслух зачитала Флинн. – Приговорен к шести годам за составление ложных отчетов.
– Что это значит, черт возьми? – возмутился По. – Он что, бухгалтер-маньяк?
Флинн не ответила. Она смотрела куда-то поверх его плеча. Без предупреждения она сложила документ, затолкала в задний карман джинсов.
– Вырубай компьютер, Тилли.
Брэдшоу нажала что-то, и экран погас. По обернулся.
В вестибюле отеля стояла группа полицейских – кто в униформе, кто в штатском. Один из них заглянул в зеленую комнату и крикнул:
– Нашел их, сэр!
Вошел Уордл. В руке он держал какую-то бумажку – высоко, как олимпийский факел.
– Вашингтон По, – произнес он с торжествующей ухмылкой, – у меня есть ордер на обыск вашего автомобиля и вашего дома.
Глава сорок седьмая