Чёрное сердце. Часть 2. Смерти вопреки
Шрифт:
Ангел кивает и побуждает перейти на бег. Не отстаю.
– Я тебе помогу добраться до списка, но это всё… – наконец, нарушает молчание.
– Спасибо, – шепчу горячо, едва не давясь благодарностью и счастьем. – Мне бы убедиться, что её здесь нет!
Толпа уплотняется, уже приходится проталкиваться. Еле поспеваю за ангелом. Он тощий, юркий. Когда теряю из вида, притормаживаю – парень выныривает из гущи и рывком тянет дальше. Текучка стремится к высокому зданию с огромными воротами-аркой. Вновь продираюсь через толпу, пока не упираюсь в небольшую лестницу. Здесь народ
– Руни, скажи, – склоняется парнишка к ближайшей, – как бы узнать, Ивакина Вита Михайловна заявлена как прибывшая на Небо?
Девушка чуть медлит. Глупо хлопает глазами, переводит взгляд на меня. Натягиваю улыбку, но вряд ли моё демоническое обаяние здесь сработает. Так и есть! Ангел опять вопросительно смотрит на моего спасителя:
– Зачем тебе это? – в тоне нет упрёка или подозрения, скорее робкое желание понять истинную причину.
– Поспорил со знакомым, что такую значимую персону как дочь Михаила и Албериты в Рай не пустят.
Ангел неуверенно косится на соседок – те заняты своими клиентами. Шумно выдыхает, морщит нос и шустро проверяет базу данных – тонкие пальчики ловко бегают по клавишам. На нашем экране стремительно мотается список и выскакивает красная табличка.
– Нет, такая не прибывала, – нехотя отзывается девушка, смахивая белоснежный локон с плеча. – Но, Кассиэль, – переходит на шёпот, и чуть подаётся к нам: – не думаю, что бы её так просто впустили. Скорее, в списки бы не внесли, а доставили в спецотдел… – многозначительно понижает голос и вновь глядит на меня. – А это и есть твой знакомый? – вновь морщит милое личико, в глазах мелькает сомнение и лёгкое недоумение: – Уж больно похож на…
Окончания фразы уже не слышу, парень утаскивает меня прочь:
– Боже! О таком не хотел даже думать! – тихо тараторит Кассиэль. – Ужас! Ужас!..
– Что? – нервно сглатываю, едва поспевая за юрким мальцом, мчащимся к тому же против человеческого потока.
– Прости, – ангел щёлкает пальцами, и мы в мгновение ока оказывается в пустой затенённой комнате. О как! Не успеваю спросить: почему сразу нельзя было нас так перенести к вратам Эдема, мысль испаряется. – Это хуже, чем я мог предположить, – горестно бубнит Кассиэль, – но единственно верно, если учесть значимость дочери отступников.
– Где этот спецотдел? – пропускаю мимо ушей остальное, ненужное.
– О, нет, – рьяно мотает головой Кассиэль. – Даже не думай! Это закрытый отдел, куда нет доступа простым ангелам, человеческим душам и, уж тем более, демонам воплоти…
– Я тебя не заставляю. Отпусти меня и скажи, куда
– Зепар, проще забыть о ней…
– Не могу! – неистово рычу. Голос настолько пропитан болью потери, что пристыжено опускаю глаза. – Она нужна мне больше жизни! – насильно усмиряю пыл.
– Никогда не видел, что бы демон любил, – неверующе шепчет Кассиэль, во взгляде мелькает нечто странное – проникновенность, сострадание, понимание. – Скажи, – понижает голос, – это больно? Любить? – осторожничает несмело.
С минуту собираюсь силами и решительно выдыхаю:
– Если то, что испытываю, так называется, то да! Как ничто на свете, – предательская дрожь всё же настигает последние слова. – Все муки Ада – сущий пустяк в сравнении с тем, что твориться в душе, когда теряешь ту, ради которой готов перевернуть Вселенную, – от собственного пафоса готов проблюваться, но впервые настолько честен перед совестью и другим существом.
Кассиэль робко ступает ко мне. Медленно поднимает руку, вопрошающе смотрит, будто спрашивая разрешения, и несмело касается моей груди. От ладони ангела идёт охлаждающая прохлада, расползается по венам, точно заморозка. Боль чуть притупляется, тело благодарно отзывается спасительным теплом. Кассиэль так резко отдёргивает ладонь, словно ошпаривается кипятком. В наивных голубых глазах безмерное удивление и крупные, с горошину, слёзы. На лице столько жалости, будто ангел только что познал масштабы моего горя:
– Это чудовищно, – бормочет в никуда, неопределенно потряхивая головой, – белоснежные кудряшки прыгают в такт. – Как ты живёшь с этим?
– Помоги… – молю с чувством.
Висит долгое, тягостное молчание. Уже готов рухнуть на колени, упрашивая об исцелении или, на худой конец, о полном забвении, как ангел не даёт упасть так низко:
– Пробраться в отдел никак нельзя, – бормочет убито и всхлипывает: – Если только… – осекается, смахивает слёзы, юрко бегущие по щекам. – Самим не сдаться. Ты ведь тоже не просто посетитель.
– Тогда чего ждём? – задыхаюсь от нетерпения.
– Ты хоть понимаешь, что оттуда нет выхода? – осторожничает Кассиэль, во взгляде застывает обречённость.
– Главное убедиться, что её там нет…
– Но если её там не окажется, под арестом останешься ты.
– Мне плевать! – упираюсь.
– Да? – вытаращивается ангел. – А если она там?.. – интересуется, пряча глаза.
– Тебе лучше не знать, что сделаю!
– Ужас! Зепар, я не могу помочь тому, кто может причинить вред моим братьям и сестрам.
– Они и моя родня, но если посмели причинить Витки боль – приму как личное оскорбление. Его не прощаю никому! Никто не имеет права лишать меня самого дорогого, из того, что я имел. Но если Ивакиной там нет, клянусь, – добавляю с жаром, вкладываю в слова всю силу убеждения, – ни одному ангелу не причиню вреда.
Кассиэль долго молчит, а потом часто-часто кивает, будто своим мыслям:
– Хорошо, но, Зепар, подумай хорошенько, – выдерживает крохотную паузу, – если не здесь, – рассуждает волнительно, в голосе улавливаю сомнение, – то Вита в этот момент может находиться в Аду…